2

Сравнивая себя с другими, я часто бывал горд и много о себе мнил, но столь же часто бывал подавлен и унижен.

Любят же немцы всякую дьявольщину!.. Пивом их не пои, дай докопаться до двойственного - и бога и дьявола - Абраксаса, заключить соглашение сами знаете с кем… Не покидало ощущение дежа вю – вспоминался «Доктор Фаустус» Манна, его рассказчик Цейтблом и демонически талантливый Леверкюн, хотя написан этот роман был гораздо позже «Демиана», в связи с другой уже мировой войной, но мотивчики похожи. У Манна, правда, Цейтблом на Каинову печать не претендовал, и слава Богу.

Начиналось все хорошо, пора детства и ранней юности героя выписана замечательно, тонко, родственно. Я вспоминала, как разбила лобовое стекло чужого автомобиля и ждала родительского гнева, когда его же ждал нашкодивший, задолжавший денег персонаж; я разделяла его страсть к органной музыке, его желание присутствовать у ее источника, в католической церкви; я готова была воскликнуть: «Синклер, да ты мой парень!»

А потом начал расти и расцвел буйным цветом культ собственной индивидуальности, «некаквсешности» и превосходства над «обывателями». И я поняла, что мы с Гессе, увы, так и расстанемся в духе прошлых разногласий по «Степному волку». Я не против продолжающихся из книги в книгу идей, да вот только не «мои» это идеи. Неповторимость – в каждом из нас, она проявится, коль будет нужно; что с ней носится, как курица с яйцом? Глядишь, не цыпленок оттуда вылупится, а тот самый ястреб…

…и буду один, совсем один в холодном мире иных, где мой удел – только одиночество и борьба, но не мир, не общая с кем то жизнь.