Мрак твоих глаз (сборник)

С самого начала произведение захватывает своим языком: из простых описаний складываются красивые аллюзии, а вся "грязь" совсем не вызывает отвращения, а наоброт  - восторг и эйфорию. Каждый раз, когда я прирывал чтение было ощущение, словно меня кто-то разбудил и прервал сон.


Это волшебная повесть. Атмосфера захватывает с первых абзацев, чтение сего - словно мрачный сон, который поражает: одновременно реальностью происходящего и в то же время абсурдом. 


Но к концу этот мрак разрывается за счет "победы": дети-коммунисты одерживают победу, освобождая Чёрную Москву, Ленин всё-таки встает из гъоба и появляется какой-то лучик надежды. Но, по завершению чтения, этот лучик чернеет и приходит понимание, что света нет, а всё так же остается мрак. Только теперь другой, с Лениным, который чуть-ли не…

Места такого нету на земле, а тебе, деточка, надо уколы в затылок делать.

Я спокойно отношусь к контркультуре, вот правда. Не чураюсь нарочитой хлёстко-кровавой расчлененки и бытописания отстойности низов общества. Готова терпеть постмодернизм и художественный эксперимент, если автор сподобится. Покладисто сношу полунаркоманское словоблудие битников и в свое время даже смогла получить удовольствие от чтения "В дороге" Керуака и "Депеш Мод" Жадана. Но всё это возможно, только если в произведении присутствует хоть какая-то идея. Чтобы не бред ради бреда искусство ради искусства, а понятно, что автор хотел сказать вот это и еще это, а над тем просто постебался.

У Масодова вообще не чувствуется никакой внятной идеи. Юная пионерка-вампирша Соня таскается по психоделически невразумительной…

Книга, вызывающая двойственные чувства.

Первые страницы бросаются в глаза излишеством сравнительных оборотов, но далее то ли к этому привыкаешь, то ли их разумно становится меньше. Сюжет же не перестаёт казаться слабым вплоть до последнего слова.

Кроме слога, сомнение вызывает логика повествования - то Сонечка убивает всех подряд без всякой цели, то наказывает убийц, снисходительно относясь к детям, мирно живущим на дохлых собаках...Такое ощущение, будто в начале книги стремились к одному, а пришли в итоге к другому, меняя суть и смысл на ходу.

Тем не менее, книга никак не хочет отпускать до самого конца. Что это? Завораживающая жестокость, когда оцепенело смотришь на аварии и трупы, не в силах отвести глаз? Чёрное колдовство коммунистов? Шарм Сонечки? Если никакие из перечисленных…

Собственно, в аннотации раскрыт весь сюжет, в книге все это просто описывается более подробно, с мерзкими, тошнотворными сценами. Жестокость ради жестокости, извращение ради извращения. Не знаю, какие чувства должна будить эта работа, честно. Слушала ее в аудио формате, чтец так невозмутимо проговаривал текст, словно начитывал Толстого, не иначе. И его профессионализм еще больше сбивал меня с толку, я так и не поняла, как относиться к прослушанному. Зачем оно было написано? Для развлечения особой аудитории? Или тут все-таки есть глубокий подтекст, которого я в силу бедности ума не уловила? И ведь написано-то хорошо, грамотным языком. Ох уж эта современная русская литература...

Самая жестокая из всей серии книга, - ни проблеска счастья, ни проблеска света. Отчаянная. Грубая. Яркая. Ощутимая. Дощато с занозами серая. С дерьмом заокольным вперемешку с размазанной рукавом кровью губ твоих нежных. Такая, что по сознанию наотмашь бьющая, без ножа тебя режет. Это, как говорится, too much, вызывающий взрыв из эмоций, с ноги проломила грудину, оставила брешь - за которой снежок колкий мелко так сыплет, застилая следы уходящей во мрак Потусторонний и Бесконечный. Провал. Кошмар доведенный до Абсолюта. До хирургической чистоты. Филигранная игра на контрастах. Со всех сторон бьют кнуты, а потом вместо пряника маленький кусок докторской на черством хлебе колбаски. Голод и холод. Бараки в грязи. Теплом дрожащее дыхание в ладошки, вылетающее с паром. Манная каша с маслом в…

Книга мне нравится, она не написана - нарисована ярко, задорно, - если данное слово уместно употребить - динамично, крипово. Вышла бы отличная мрачная, рвотная от обилия кишок и крови, крышесносная вещь, возьмись ее кто-нибудь отразить в глянце страниц. Чёрная дикая хрусткая инеем сказка с идеей возрождения коммунизма. Мой внутренний взрослый ребенок остался доволен. И тянет руки ко второй части.

Не думаю, что выдам что-то более или менее стройное и осмысленное, потому... сему быть.

*Услышав запах засаленной меловой тряпки, пустилась в погоню по коридорам прошлого. *Из каких-то милых сердцу мелочей складывается немой восторг. *Непоседливо ёрзая на школьном стуле. *Мое девичье сердечко дрогнуло с трепетом как воробушек зиблой зимой на грубом бордюре шершавом. *Меня пропахало, по мне проехали... нет, по мне проезжали каждый раз, возвращаю в уютное детство. *Полною погружение в героиню. *Красота-а... *Тоскливая - как щемящаяся и закрученная меж волчьих ребер к жалким звездам воспетая песня. *Не хочется отрываться. *Совершенно отличная от первого тома продолжение книги, как другая история. По сути, ей и является. *Странная кинематографичная реальность представшая уступившему место…

Люблю странные книги, люблю что-то новое — сюжеты, жанры, истории. Столько разных вариантов, столько интересных задумок. Каждый автор по-своему пытается рассказать какую-либо историю. И каждая история — опять же своя у любого автора. Вот взять эту книгу. Что в ней такого? На самом деле — много всего, и это прекрасно чувствуется и ощущается. В самом начале книги — история школьницы, которая подвергается домашнему насилию и сейчас боится идти домой. В конце… Что-то совсем иное. Кровь, кишки, расчлененка, зомбированные дети, молотки и инструменты крушащие черепа.

Самое странное, что по пути из точки А, в точку Б весь сюжет проходит через несколько различных жанров. В первых главах еще встречаются лиричные нотки с долей ностальгии, ночной город в условно советскую эпоху, детские ощущения,…

«...чем больше жизни тем больше смерти. И не самой приятной смерти тоже» Франзен

«Почему из всех смыслов жизни русские всегда выбирают смерть?» Стогоff

Смерть автора. Вопрос: «А был ли мальчик?» («ху из мистер Масодов?» как вариант) — не самой для меня первостепенной важности вопрос, как и любой другой, касающийся личной жизни любого другого автора. Стар он или молод, бухает или спортсмен, лопал мясо, когда писал «Войну и мир» или умер девственником, умер или не весь, а если умер — завещал всё сжечь к чёртовой матери или шампанского перед этим попросил, поминал на последнем издыхании бобров или бабочек (или как литератор Ленин — собак), а, может, Зойдберга проклинал, настоящий он или вымышленный друг, коммерческий или независимый, сидит в застенке или на шее у издательства, один он или…

Для случайных читателей:

Никогда! Ни при каких обстоятельствах! Ни за что! Не берите в руки эту книгу. Это мерзость! Это ужасная книга!

Для судий ДП:

Как я уже говорила в одной из предыдущих рецензий, в книге должно быть нечто, несущее пользу для человека ее читающего. Это должно быть какое-то нравственное послание, мораль, или просто приятное времяпровождение за бокалом вина. Не спорю, есть люди, которые любят что-нибудь пожестче, чего таить, и мне иногда приятно почитать чернуху. Но эта книга, трилогия, вызывала у меня отвращение. Я не знаю для чего так расстарался автор. Мне кажется у него есть психическое расстройство и он извращенец (некрофил-педофил? Достали онижедети?) И нечего обижаться, что кто-то там отказался печатать твои романы. Двумя словами - книга мне не понравилась! Из…