Ужасные дети

Люблю дурной твой вкус и вздорные понятья, Диковинную шаль и пестренькое платье, И этот узкий лоб

Кофе с молоком мог спокойно подергиваться морщинами. Детский мир, игра, не имеющая завершения, роман - камерный спектакль для одного зрителя, я каждый раз попадаю в плен этой книжки, атмосферу маленькой Франции.

Бывают такие дома, такие жизни, от которых люди благоразумные пришли бы в изумление.

Мне всегда хотелось жить именно так: бездумно и бессмысленно, с безмолвными служанками, сидеть на шее у дядечки и ничего не делать. Играть в игру. Чтобы тошнить стало от безделья и праздности, чтобы навсегда остаться ребенком, как Поль, Жерар и Элизабет. Для них все - элементы игры: деньги, люди, вещи. Не удивительно, что все появляется и исчезает тогда, когда правила меняются. Маленькая Агата и…

Конечно же, роман про детей. Конечно же, одна из протагонистов, Элизабет, весьма эгоистична и даже жестока. Конечно же, с первого взгляда название не вызывает никаких сомнений, но - после прочтения становится явным его двусмысленность. Эпитет "ужасные" - всего лишь ирония над филистерами, читающими роман как некую характеристику "жестокости детства". На мой взгляд,конфликт романа лежит несколько глубже. Не зря ведь философы и иже с ними возводят в аксиому тот факт, что именно в детской душе (или материи, как пожелаете) остается ещё место для познания "истины", заставленное во взрослом человеке хламом абсурдной морали и бессмысленными рамками. Да, поступки главных героев жестоки, однако они не имеют под собой той корыстной цели, эгоистичной и лицемерной цели, кою ставят перед собой…

Он подчинял себе пространство и время; прибирал к рукам грезы, переплетал их с реальностью, умел жить между светом и тенью, творя на уроке свой мир.

Книга захватывает с первой фразы и не отпускает до последней. С первых же страниц – погружение в абсурдно-сказочный, существующий автономно от реальности мир, принадлежащий Полю и Элизабет. Брат и сестра легко принимают заботу опекающих их взрослых, но сами взрослеть и брать на себя какую-либо ответственность отказываются. В их пространство допускаются лишь избранные, но даже Жерар – верный спутник – остается в нем чужим.

Ему был хорошо знаком бурный стиль брата и сестры – их школьный лексикон, неослабное нервное напряжение, которое они постоянно поддерживали. Однако он по-прежнему робел, и всякий раз все это производило на него…

Очень маленькое, уютное произведение. Как детская Поля и Элизабет, как быстро угасающее детство. Замкнутость, камерность, независимость существования "детей" очаровывает. Все мы создавали свой собственный мир, но реальность сменила игру.

Детская же заперла детей внутри. Втянутые поневоле Жерар и Агата уже не могут выйти из нее. Это целый мир, существующий по своим законам.

Бывают такие дома, такие жизни, от которых люди благоразумные пришли бы в изумление. Они бы не поняли, как беспорядок, который казалось бы, не должен продержаться и двух недель, может держаться годами. А они, эти дома, эти сомнительные жизни, держатся, и все тут, многочисленные, незаконные, держатся вопреки всем ожиданиям. Но в одном благоразумие право: если сила обстоятельств действительно сила, то она толкает их в…

Наверное, хватит с меня пока французской литературы. Уж насколько французские фильмы способны очаровать практически любого, так же унифицированно безумны французские книги. Название навевало мысли о детях в прямом смысле этого слова, а там вдруг оказались практически мои ровесники. Впрочем, это скорее наблюдение, чем замечание. Несколько смутила меня иррациональность: когда мир крутится изнутри героев, не удосуживаясь озадачить читателя хоть одной жизненной реалией - все течет словно сквозь, ключевые события внешнего мира как бы вскользь упоминаются и опадают на дно заросшего ряской прудика. Мне немного напоминало "Дом, в котором", где мифологизма тоже предостаточно, но даже там был налет повседневности, осознание того, что вне сказки есть обычный простой мир очередей за колбасой и…

Это похоже на трагедию,которая разворачивается у вас за стеной. Вы не слышите,не видите,порой даже не догадываетесь. Так - случайная дрожь,вздрагивание,сорвавшееся слово,лавиной устремленное вниз. Его не вернуть.

И вдруг все прорывается,а вы смотрите,охваченные недоверием и страхом. Как в течение стольких лет вы были столь слепы?

А если и не слепы - бессильны.

Как бессильны Жерар и Агата,которые вечно остаются за стеклом,и удары тока разрушают их,но не подхватывают,унося,и не возносят в бездну.

Так падают и они, и ничьи протянутые к ним руки не остановят,не задержат и не оттянут. Потому что это - эстетика. Разделенное на двоих -все,до конца. Бесполезное сопротивление выйти из круга,из игры,удержаться.

Потому что это красота,обреченная НЕ жить.

Критики посчитали,что в снежке Даржелоса был…

Брат и сестра - одна сатана. Да, знаю, оригинал звучит не так, но именно эта фраза, на мой взгляд, полностью соответствует данной книге. Элизабет и Поль, которых детьми-то уже и не назовешь, воспринимают жизнь как Игру, более того, сами диктуют ей правила. Им неинтересно окружающее их общество, всё их внимание сосредоточено только друг на друге: на постоянных перепалках, ссорах, попытках унизить и контролировать, от чего, кстати, оба получают неимоверное удовольствие. Такая Игра по таким правилам - наркотик для них, который находится у них в крови чуть ли ни с самого рождения. Их существование сосредоточено в детской, их убежище и святыне, куда дан доступ немногим. И хоть роман назван "Ужасные дети", позволю несколько не согласиться с названием: ведь они уже и не дети, да и назвать их…

Хаос, безумие и любовь. Странное сочетание, странная книга.

Дюпрасс - это карасс на двоих. К. Воннегут, "Колыбель для кошки"

У них все на двоих: детская, Игра, жизнь. Иногда кажется, что и тело, и разум у них так же едины и неделимы, что друг без друга они не смогут существовать. Даже безумие у них - общее.

Они - брат и сестра. Или немного больше, чем брат и сестра?... Их мир - детская. Или корабль, или колыбель, или целая вселенная - как ни назови, этот мир принадлежит только им, и лишь они способны в нем выжить.

Они ужасают и восхищают одновременно. Они похожи друг на друга и больше ни на кого в мире, во всех мирах - не дети и не взрослые, они уже почти не кажутся людьми, эти полупризрачные обитатели мира отравленных снов.

Что станется с ними, если однажды этот хрупкий мир рухнет?

PS: это безумие, нет, это все-таки книга. Странно, почему "Тринадц…

Опять, как с "Тошнотой" Сартра, меня мучит сомнение в точности перевода названия произведения. Дети? Конечно же - нет. Дети после 14ти? :)))))) Здесь - Инфантилы. Которыми никто не занимался, в которых не взращивали и не культивировали. Правда, и на такой почве при внутреннем потенциале вырастает множество приличных, а как минимум, интересных, наполненных людей. Представленное вымученное пресное повествование вызвало скорей недоумение: герои настолько "в себе" и настолько неинтересны в пролёживании жизни, что не вижу предмета для внимания. Стиллистически - аккуратно, осторожно, классично. Скучно.