Рецензии — стр. 2

А потом я узнала, что могу мир изогнуть своей волей, как стрела изгибает лук.

Перед нами своеобразные мемуары Цирцеи. Древнегреческая богиня, дочь блистательного Гелиоса и самовлюблённой Персеиды, за свою бесконечную жизнь овладела секретами колдовства. В чародействе ей не было равных. Цирцея наводила иллюзии на острова, превращала наглых визитёров в свиней, усмиряла ненасытную Сциллу и лечила людские хвори. В промежутках судьба свела её с Дедалом, и у Цирцеи случился роман с Одиссеем. Последний забрёл на её остров во время своего долгого пути домой. Вопреки распространённой версии, Цирцея в романе не прикладывает особых усилий, чтобы удержать Одиссея, будь то хитростью или колдовством. Странствующий воитель сам отнюдь не против провести несколько лет во владениях вечно молодой богини с золотистыми глазами.
Одиссей представлен в романе нарциссической личностью, склонной к немотивированной жестокости.

Боги многими своими чертами напоминают людей, только они порой ещё более непоследовательные, эгоцентричные и жадные до развлечений. Как говорит Цирцея, «боги мнят себя родителями, но на самом деле они дети – хлопают в ладоши и требуют ещё».
И на всё это у них в распоряжении имеется вечность.
Однако среди божественных созданий тоже встречаются исключения. Цирцея с самого детства, которое у богов длится мгновение, отличалась от других членов своей многочисленной семьи, всех этих океанид и нереид. Незаметно протекали столетия, в течение которых девушка старалась завоевать внимание отца-солнца и найти своё счастье…
В итоге она была изгнана на остров Ээя. Опальная богиня начала самостоятельную жизнь на небольшом куске суши, который вскоре стал её царством. Она изучила каждую тропку, приручила зверей и птиц, научилась наслаждаться одиночеством и не обращать внимания на отцовскую колесницу и свою тётку Селену, поочерёдно дирижирующих в бескрайнем небесном пространстве.
Постепенно, пережив сотни поколений людей и совершив достаточно опрометчивых поступков, Цирцея в изложении Мадлен Миллер пришла к тому, в чём её истинная сущность.

В Цирцее борются божественная и человеческая природы. Эта постоянная борьба и противоречивость её личности доставляют героине немало проблем, но одновременно делают её самобытной и в итоге сделают счастливой. Цирцее не стоит большого труда превратить неугодную ей нимфу в многоголовое чудовище, но, в отличие от большинства своих родственников, которые забыли бы об этом на следующий день, героиня не может избавиться от угрызений совести. Из-за её колдовства гибнут простые моряки.
Она рассматривает эту мысль с разных сторон, пробует её на вкус, как и многие другие мысли и идеи. Когда у тебя впереди вечность, можно не беспокоиться о том, на что потратить следующие лет двести.
Цирцею, как отмечал ещё Гомер, выделяла её манера говорить. Она разговаривает как смертные, тогда как боги обычно пугают людей раскатами своего голоса. Гелиос, голос которого «накатывает как жар костра», может с лёгкостью испепелить любого своими речами.
Хозяйка острова умеет сопереживать, даже если делает это на свой божественный лад. Представители человеческого рода для неё не просто букашки, с рождения обречённые на муки. Бессмертная колдунья дорожит воспоминаниями. Память часто подбрасывает ей то один, то другой эпизод, когда-то тронувший её сердце.

Море струилось мимо. Остался позади остров, где когда-то останавливались мы с Дедалом по пути на Крит.

Хочется отметить какой-нибудь недостаток, чтобы моя рецензия не получилась чересчур хвалебной. Возможно, некоторым описаниям не хватало чувственности. Но это мелочи. Книга увлекательно написана (я даже была приятно удивлена) и отвечает широкому спектру читательских запросов.

Это роман о взрослении. Цирцея ищет себя, путём проб и ошибок борется с внешними препятствиями и преодолевает собственные страхи.

Если я и мудра, то потому лишь, что сотню жизней делала глупости.

Долгий путь она проходит перед тем, как решиться вызвать отца на разговор и, по сути, предъявить ему ультиматум.

Цирцея способна на жертву. Чтобы уберечь своего смертного сына, рождённого от Одиссея, божественная чародейка готова претерпеть вечные муки.

Миллер предлагает свою версию старых мифов и преданий. Напоминает нам об истории Минотавра, которому Цирцея помогает появиться на свет, и о легконогой, почти воздушной Ариадне. Рассказы о Троянской войне привлекут внимание поклонников Гомера.

Присутствует здесь и очевидный феминистский посыл. Цирцея, покинутая всеми изгнанница, превращается в сильную женщину, которая справляется со всеми проблемами без помощи мужчин.
Мы ведь помним, что и титаны (среди которых отец и дед Цирцеи), и олимпийцы были в целом патриархально настроены.

Говорят, женщина хрупкое создание, как цветок, как яйцо – словом, всё то, что может быть уничтожено минутной небрежностью. Если когда-нибудь я в это и верила, то теперь перестала.

Несложно обнаружить в романе то, что можно назвать ревизионизмом в мифологии. Цирцея у Миллер заметно отличается от традиционной трактовки. Большинство решений Цирцеи описываются в положительном ключе, её действия, как правило, представляются в комплиментарном свете.
Но это предсказуемо, если учесть перспективу. Мы видим все события глазами самой Цирцеи. Благодаря этому её поступки получают объяснения. Так, она была вынуждена начать превращать непрошеных гостей в животных, чтобы защитить себя.

Цирцея - больше, чем просто богиня. Она примеряет множество ролей, иногда вступающих друг с другом в явный конфликт. Но Цирцея, которая недаром считается главной чародейкой, знает, как их примирять.
Она – дочь эгоистичной океаниды и заботливая мать смертного, всесильная волшебница, бросившая вызов Афине, и простая травница, любовница и друг, с которой можно поговорить по душам. Но лучше всё-таки не забывать, с кем имеешь дело. В противном случае нельзя исключать возможность испытать на себе какую-нибудь метаморфозу.

«В воображенных мирах мы встречаем наши страхи, радости и потребности, преображенные в живых существ, предметы и пейзажи. Мы прикасаемся к символам и вступаем с ними в бой. Потому-то для нас воображенные миры зачастую более цельны, чем наш»

Честно говоря, я была почти в полной уверенности, что книга мне не понравится. Я читала ее на бумаге и – разве можно без этого? – должна похвалить оформление обложки, а так же глав. Но было кое-что, что настраивало на негативный лад, а именно миллион хвалебных отзывов. Их действительно ОЧЕНЬ много, это не преувеличение: похвалы есть на супер-обложке (на тыльной стороне книги, на форзацах), так же под восторженные отзывы отвели страниц 10 перед самим романом. Причем некоторые похвалы повторялись. Ты открываешь книгу в ожидании замечательного произведения, а вместо авторского текста тебя встречают комментарии неизвестных тебе людей, в которых те объявляют автора живым гением, а его книгу – лучшей из когда-либо написанных… ну, или из написанных в 21 веке. И, хотя я благополучно пропустила все эти «облизывания», меня сие сильно напрягло. Ибо если читателя насильно кормят восторгами («только посмей после этого отозваться плохо о романе!»), то книга, скорее всего, либо посредственная, либо и вовсе плохая. Хорошая книга в столь яростной рекламе обычно не нуждается.

Оттого приятно было обнаружить, что «Пиранези» – отличная работа. Не лучшая в 21 веке (а бывает лучшая?), не из числа тех, что нужно прочесть каждому а-ля «Повелитель мух» или «1984». Это всего лишь хорошая книга, в которой получилось найти баланс между увлекательностью повествования и созерцательностью стиля.

К слову, первая половина «Пиранези» мне сильно напоминала отечественную артхаусную игру «Knock-Knock», в которой так же главным героем был не живой человек, а Дом, что отражал нестабильное душевное состояние героя (и в том Доме тоже были лабиринты из комнат, вот-вот).

Самое сложное за чтением Сюзанны Кларк – это вытерпеть первые 100 стр. На них практически ничего не происходит – сплошь гулянья главного героя Пиранези по миллиону комнат, любование скульптурами и релакс под шум прибоя. Добавим к этому то, что ничего не понятно. Что это за место? Оно реально или нет? Кто есть Пиранези? Это наше время? Древнее? Или это постапокалипсис?..

После, конечно, г-жа Кларк читателю объяснит, подробно и внятно, так что не запутается и самый невнимательный. Но и это объяснение скорее… внешнее. Она расскажет о лабиринте, кем был и кем стал Пиранези, о его отношениях с миром и вторым человеком в лабиринте Другим. Но на самые интересные вопросы то ли сама писательница не знает ответов, то ли не желает их раскрывать, полагаясь на наблюдательность читающего.

Хотелось бы узнать, отчего Дом так необычно устроен. Скажем, в Доме есть приливы и отливы, и даже потопы (неужто речь о переменах в психическом состоянии?). В нем обитают птицы и рыбы, но нет млекопитающих за исключением Пиранези и Другого (наверное, тут должна быть отсылка на какой-то древний текст, на Платона или Плутарха?). Так же Кларк не отвечает прямо на самый, пожалуй, важный вопрос – присутствуют ли герои в Доме телесно или лишь их разум блуждает в бесконечном лабиринте? Забавно, но в книге можно найти доказательства как первого (что тело человека оказывается в Доме), так и второго (что тело остается в человеческом мире, а в мир иной отбывает разум). Мне лично, раз уж возникла такая двойственность, ближе второй вариант. Вообще Дом не кажется чем-то материальным, скорее этакой матрицей (?), созданной по схемам человеческого мозга. Все-таки лабиринт, как и оптическая иллюзия, появляется в нашей голове. Так же важная отличительная черта Дома – это воспроизведение того, что есть в материальном человеческом мире (многочисленные статуи в Доме скопированы с реальности). Опять же, умение «копировать» с дальнейшим преображением – одна из базовых основ нашего мышления. Творчество – прерогатива человека. Природа – а спор о том, создан Дом Природой или разумом человека – ничего не копирует, она создает все с нуля, человек же работает с тем материалом, который уже дала ему Природа. Оттого слабо верится, что Природа (или некая высшая сила?) создала параллельный мир, не привнеся в него ничего нового, наоборот – самостоятельно начала лепить скульптуры с того, что уже есть.

Пиранези бессмысленно блуждает по бессмысленным комнатам, и это больше похоже на хождения по мукам. Он пытается сохранить здравый рассудок, но автор не оставляет ему шанса. Понятно, что главный герой болен. Его размышления – такие внятные, как может показаться – больше напоминают записки пациента сумасшедшего дома. Кларк хотела показать, насколько мы зависим от собственного восприятия. Увы, но мы ограничены информацией, которую получаем от окружающего мира. Пиранези воспринимает Дом как единственно возможную реальность (собственно, как мы воспринимаем реальной нашу жизнь… и привет «Матрица», конечно). Постепенно читатель поймет, что ограничения Пиранези были созданы искусственно; что его восприятие искажено, что его банально обманывает его мозг. Но – это понимает читатель. Пиранези же пребывает в полной уверенности, что все хорошо и все реально.

Сюзанна Кларк позволяет своему герою посмотреть иную жизнь, более материальную. «Реальную» жизнь. Но остается вопрос: а не стоило ли Пиранези оставить в его действительно счастливой прошлой жизни? Пиранези, как он сам себя ощущает, – отражение Мира, который его сотворил. Сотворил, может, не физически (вот уж точно нет), но умственно. Пусть это Мир иллюзий, но – это его Мир.

За что отдельно хочется похвалить Кларк, так за эту мягкую недосказанность. Читатель может выбрать, как относиться к описанному. Как-никак, «Пиранези» – о замкнутости и открытости нашего мышления.

Впечатление от тронувшей за душу книги, как аромат изысканных духов, мне трудно описать словами, зачастую они слишком тяжеловесны и просты для него, как берцы для балерины. Но как ни странно, это призрачное чувство более долговечно, чем приземленная и конкретная память о сюжетных фактах. Имена персонажей и их поступки сотрутся приливом и отливом дней, а впечатление от «Пока течет река» останется в моем сердце невидимым светом на долгие годы, согревая меня какой-то совершенно теплой кашемировой нежностью.

Стоял когда-то в Рэдкоте, небольшом английском городке на берегу Темзы, древний трактир «Лебедь». В ту пору трактиров таких было великое множество, и хозяева часто кроме сидра и эля старались предложить своим посетителям что-то особенное: живую музыку, прокуренную тишину, старую добрую драку для хмельных забияк или игру в карты. «Лебедь» же славился историями. Рассказывание историй у его завсегдатаев возводилось в степень искусства, которое требовало длительного обучения этому мастерству, позволявшего в сезон туристов заработать на ужин и пиво, поэтому в межсезонье бражники в «Лебеде» тренировались в словесном спарринге друг на друге, подбирая метафоры, обороты речи и оттачивая эффектные театральные паузы не хуже настоящих артистов.

Однажды ночью в «Лебеде» случилось невероятное, что стало поводом для пересудов на несколько месяцев и разлетелось далеко за пределы Рэдкота. На пороге трактира появился израненный мужчина с окровавленным лицом и маленькой девочкой на руках. Девочкой столь милой, что она больше походила на дорогую искусную куклу, чем на живого человека. Возможно, потому, что уже не была живой.

Ещё не оправившись от шока, поздние посетители трактира послали за Ритой, опытной медсестрой, которая, поселившись в городе десять лет назад, быстро заслужила себе репутацию знающей лекарки. Она обработала раны мужчины (некоторые из присутствующих перенесли это с трудом, но разве можно было упустить возможность стать свидетелем такому случаю, когда каждая минута была алмазом, который при шлифовке словами за кружкой сидра или эля станет бриллиантом в коллекции историй, какая может быть только у очевидца событий), после чего занялась осмотром девочки, которую к тому времени уже отнесли в холодный флигель. Убедившись, что у ребенка нет ни пульса, ни дыхания, Рита уже было пришла к очевидному выводу о смерти, как вдруг девочка ожила. Второй раз за ночь клиенты «Лебедя» были поражены удивительной новостью, которую принесла к порогу трактира загадочная и своевольная Темза.

События книги, как река, начались с мелкого ручейка. Потом история набирает ход и становится бурным потоком судеб своих персонажей, несущим обломки темного прошлого, бед, грехов и подлости, чтобы в конце вынести волной на отмель, где течение романа, ускользая струйками воды сквозь пальцы, впадет в мировой океан литературы, оставив влажный след на щеке читателя, который поплывет дальше своим путем, по великой реке времени на встречу новым книгам.

То ли мистика, то ли ужасы, то ли фэнтези, то ли жизненная драма... Все смешалось в этой удивительной книге, странной от первой страницы до самого ее конца, а впрочем...все давно смешалось и в нашем мире...

Чудесное (и жуткое, если вдуматься) воскрешение мертвой девочки. Что это - возвращение из мира мертвых или одно из чудес веры в самых добрых христианских традициях?...

А главный вопрос: что это за девочка, вернее чья? Алиса, Анна, Амелия - три крошки, сгинувшие без следа и оставившие безутешными своих родных...(экспертизы ДНК в годы , описываемые автором в книге, видимо, еще не существовало, потому так мучит этот вопрос всех причастных к этому делу).

Роберт Армстронг признал в ней свою внучку, Алису. Воганы, Хелена и Энтони, - свою дочку Амелию, похищенную несколько лет назад, Лили признала в девочке свою сестру...Сложно разобраться в этой непонятной и донельзя запутанной ситуации, тем более что у каждого на сердце есть тяжелые тайны, не раскрыв которые, нельзя докопаться до истины... Истины страшной, невозможной, ее сложно принять и еще сложнее в нее поверить. Она связана с древними преданиями той самой реки из заглавия книги. Река. бурная, сметающая все на своем пути, река, дарующая жизнь (как жить без воды) и забирающая эту самую жизнь, немилосердная к некоторым и жестокая, воздающая по заслугам, и добросердечная к другим, возмещающая потери. Река как символ Жизни и как символ Смерти: кому как повезет. Река как главная артерия, связывающая воедино все живое...

Тяжелый роман (читать про исчезновения, похищения, страдания и смерти маленьких детей - это же ужас; ужаснее вообще ничего не может быть на все свете...), беспросветный, и с каждой страницей все тяжелее и тяжелее его читать (откроются леденящие душу, шокирующие своей жестокостью тайны и загадки, а надежды на возвращение других детей, кроме этой, так и не опознанной девочки) - все меньше...

И вместе стем прекрасное произведение, потому что все-таки кроме страданий автор покажет нам светлых и чистых людей, которые не сомневаясь ни минуты рискуют жизнью ради других, которые делают наш мир чуточку лучше своей добротой и милосердием, благодаря которым мы все не потеряли еще до конца веру в людей и человечество: Рита Сандей, Роберт, Генри Донт, спасший в реке девочку...Да и все-таки добрых людей в книге больше, чем негодяев, и каждый получит по заслугам...

Хэппи-энда в общепринятом смысле здесь может и нет. но есть гораздо более что-то важное, сложно выразить это словами, но попробую: порой очень сложно увидеть высший замысел в трагических событиях, происходящих с нами или же нашими родными, но он есть, безусловно есть, что бы мы там ни говорили и как бы мы ни печалились, но бурное течение жизни (вот как этот бурный поток реки) обязательно смоет однажды все плохое и вернет хорошее...Как-то так...5/5 (долго колебалась насчет оценки книги, причем от от 3/5 до 5/5. Читать это произведение непросто, да я и не люблю такое, слишком трагическое для меня, но при всем этом написано оно удивительно...одухотворенно)

Телепатические и телекинетические способности привлекают внимание ученых на протяжении многих лет. Многие люди думают, что средний человек использует только десять процентов возможностей мозга - и хотя это абсолютно не соответствует действительности, это отличная почва для последователей теории экстрасенсорного восприятия. Как на самом деле обстоят дела с этим типом способностей, невозможно четко определить. В научном мире мы найдем как сторонников, так и горячих скептиков по этому вопросу.
Стивен Кинг посвятил себя аналогичным соображениям в своей последней книге с таким красноречивым названием «Институт».

Вся эта история, хотя и распределена между несколькими персонажами, фокусирует наше внимание прежде всего на Люке, который обладает телекинезом. Темпы обучения мальчика поражают как его родителей, так и учителей. Когда перед ним, как врата в большой мир, открываются безграничные возможности, вдруг все рушится. Однажды, Люк ложится спать в своей комнате, пока его родители суетятся по дому, и никто из них даже не подозревает, что последний день жизни, которую они знают, подходит к концу.

Так совпало, что я одновременно читала "Институт" и "Охотник за тенью" Карризи. В обеих рассказах присутствует институт, только у Кинга для талантливых детей, у Карризи - для жестоких, склонных к убийству. Также, местами, описание жизни детей немного напоминало "Дом, в котором..." М. Петросян.

Стивен Кинг не только создал идеальную историю о насилии и использовании силы, но, как это обычно бывает с ним, он также заглянул в умы детей, погрузился в их мышление и восприятие мира. Поэтому дети института плачут, скучают по маме, играют на детской площадке, а затем проходят эксперименты, после которых они уже не могут быть такими, какими они были раньше. Их судьба захватывает нас, а это значит, что эта книга не только великий триллер, но и движущая мораль. Это отличное сочетание, которое мы находим во многих книгах Стивена Кинга.

Ну вот. На моем беспокойно урчащем холодильнике стоит, игриво бликуя золотом и драгоценными камнями, он. Пока еще воображаемый, но в целом вполне себе существующий приз лучшему рецензенту Восточной Европы 2017 года (звучит круто, а смысл тот же). Лучи нежного, персикового, предобморочного солнца мягко гладят его неокруглые формы. А представьте, как эти лучи заиграют, когда этот приз мне кто-нибудь отдаст? Даже вообразить невозможно. Ну то есть как невозможно – можно отправить по почте или через DHL. Или, по старинке, большегрузным голубем. Не то, чтобы мне он очень нужен, но мята сама себя не придавит. А это очень важно, когда вы делите кров с котом. Все равно что прятать крэк от балтиморского неблагополучного подростка. А что, Кэтрин Хепберн вон из Оскаров ножки для журнального столика сделала, мне что ли нельзя? Где теперь вообще предел того, что мне можно и что нельзя? Вдумайтесь – я выиграл выборы в России в 2018 году. Выборы. В России. Да я теперь могу запретить вам читать другие рецензии. Я могу заставить читать только мои. Вас, ваших детей, родителей и собак. Я могу забрать вашу еду и женщин. Я МОГУ ПИСАТЬ ДАЖЕ ВОТ ТАК И МНЕ НИЧЕГО НЕ БУДЕТ.

Но на самом деле, я не очень то и хотел акцентировать ваше внимание на своих регалиях. Ну получил и получил, с кем не бывает. Всего-то НЕСКОЛЬКО МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК решили, что я лучше остальных. Подумаешь тоже. Ведь смысл всего этого в другом – как теперь жить дальше? Уже так просто и не напишешь рецензию на какую-то легкомысленную ерунду типа раннего Троппера, позднего Зусака, зимой-и-летом Глуховского. Да я более того скажу, мне пришлось удалить абсолютно все написанные строки (две), которые я написал про последнего Дэна Брауна (Глазики, глазики, кровь стекает в тазики). А куда мне девать мои рецепты? Что ж, ставки выросли. Теперь нужно соответствовать своему призванию, достойно нести эту ношу. Сцепить зубы и с головой погрузиться в пучину сложных критических конструкций и аналитических модульонов. Сила Белинского, масса Данилкина, импульс Какутани. Классно, кстати, звучит самое последнее.

А если серьезно (а нам надо уже чуть-чуть повышать градус серьезности), то все примерно останется так же. Ну может только меньше. А может больше. Честно говоря, наверное, ничего не изменится. Вот стукнет в марте 2019 года десять лет этим странным танцам (все еще в звании абсолютно лучшего рецензента 2017 года, но я просто напоминаю) и уже можно-нужно будет решить, что делать дальше. Просится, конечно, какое-то творческое развитие, но и с другой стороны, как просится, так и потерпит. Пускай будет неопределенность и высокая волатильность. Так интереснее. Или заканчивать вообще... Нет, серьезно, я вот, к примеру, пробовал тут давеча пострелять критическими стрелами в последнего Дэна Брауна. И что думаете? Так я на полном серьезе не смог. Обычно садишься, пишешь такой себе о том, о сем. А тут просто какая-то черная дыра, заразный Альцгеймер. Читаешь – и не можешь вспомнить через 2 минуты что происходило. Как это работает, я так и не понял. Пришел в бар с одной девушкой, а ушел с другой. Хотя, секундочку, это другое, это нормально. Давайте по-другому. Пришел в бар, очнулся в ЮАР. Вот это ближе.

Ну ладно, пора успокаиваться, мы наконец-то переходим к смысловой части. Шутка ли, но я правда очень многим обязан Ханье Янагихаре; думаю, многие согласятся, что именно она приложила свою руку к моему международному (нет, ну а почему нет) признанию. Поэтому логично будет оставить тут пару слов про ту самую книгу, на которую я истратил так много тысяч слов и часов. «Маленькая жизнь» все еще очень популярна. Например, в метро можно с легкостью встретить человека, который сидит, читает ее и плачет. Вообще, если вы видите плачущего человека на улице – то с большой вероятностью он читает Янагихару. К слову, это нисколько не заглушает тот восторженный фон, с которым книга как появилась в этом мире, так и продолжает по нему плыть (по слезам) – «новая классика», «обязательно к прочтению» и так далее. А я так до сих пор не считаю. Я до сих пор считаю, что это ужасная, отвратительная книга. Что это сборник триггеров, намеренная эмоциональная манипуляция. Я хочу литературу, а не психологическую атаку. Но мой голосок тонет в восхищении, которое здесь, тут и там. Я как был той 0,7%, так, наверное, где-то ей и остался. Но мне не обидно. Я всегда буду верить, что это именно тот единственный случай в жизни каждого человека, когда 99,3% ошибаются, а ты нет.

И вот, тихонечко покрикивая во сне ДЕНЬГИ ДЕНЬГИ ДАЙ ДАЙ ДАЙ, наши книгоиздатели перевели первый роман Янагихары, он называется «Люди среди деревьев». Я сразу хочу начать с одного плюса, который отрицать глупо и зря. Это фантастически трудоемкий роман. Более блистательно детализированных произведений, мне кажется, я не читал никогда в своей жизни. Каждая деталь этой книги имеет свое место и свою историю. Следить за работой автора неимоверно интересно, а познавать мир, который она создает у тебя на глазах – очень занятно. Помните Элеанор Каттон и ее «светильную» мифологию? Если не помните, то и не вспоминайте. А «Светила», я все-таки напомню, это Букер-2013 на секундочку. Но даже и близко не стоит с Янагихарой, я серьезно. Янагихара - не скучная и вот почему.

Люди среди деревьев" Янагихары, ко всему прочему, это еще и прекрасный приключенческий роман. Его герои попадают в, по сути, скрытый от цивилизации мир и исследуют его. Там есть пару технических замечаний, но это скорее занудство, нежели серьезные претензии к творческому решению автора. Американская писательница просто чудесно ведет своего читателя по каждой тропке своих островов Оауао и О’и’а’о’о’а’о (ну как-то так). И на этих тропках приключенческий роман неожиданно сталкивается с другим прекрасным жанром, который мы так любим - настоящим детективом (Фукунага просто обязан экранизировать Янагихару). Тут мне придется быть менее многословным – но любопытство разбереживается достаточно быстро и надолго (относительно). Правда ли или неправда, существует ли кое-что али нет?Хорошо написано, прекрасно задумано. Больше говорить ничего не буду. Но не в спойлерах дело, а кое в чем другом.

Окромя всех этих плюсов и замечательных нюансов, есть одна смысловая линия. И, честно, эта линия - как гнилые креветки в большом чане с аппетитной паэльей. Кто-то может понял уже из аннотации (а там достаточно все понятно написано), но давайте я скажу нейтрально - это линия связана с детьми, взрослыми и насилием. И все. Я не ханжа, но то, в каком ключе обсуждается этот вопрос в первом романе Янагихаре - ребята, я пас. Мне это просто абсолютно непонятно. Я совершенно спокойно, ни секунду даже не буду сомневаться, если мне дадут шампур со свининой (советую румынский маринад – вино, уксус, чеснок, тмин, жареная морковь и сельдерей), мангал, угли и книгу для розжига. Я сожгу ее всю. Не потому что у автора есть позиция, которая очень сильно отличается от моей. Точнее, не так. Отличается – это когда вы можете подискутировать. Здесь же, мне просто, буквально, нечего сказать. Мне реально все равно, что герои жрут червей, личинок и всякую слизнь – да на здоровье. Мне реально не очень приятно, но как бы ОК, когда герой ставит опыты над собаками и это подробно описывается (у кого есть домашние животные – вы эту книгу ершиком в туалет толкали). Но дети, взрослые и насилие? Нет.

Так что в итоге? Дэн Браун – скучный и деменциообразный, «Маленькая жизнь» - сборник эмоциональных триггеров длинной 89578 страниц. «Люди среди деревьев» - израсходованный зазря хороший приключенческий роман с элементами детектива. Я не знаю, то ли потому что Янагихаре важнее и интереснее обсуждать (в том числе со своим читателем) может ли Творец (или Мудрец), например, насиловать детей. А мне, может, к счастью, просто не с кем это обсуждать. Мне вот только Янагихара это предлагает. Я, кстати, не знаю, зачем. И я вообще не хочу это, спасибо.

Но, знаете, что? Мне не за что упрекать Янагихару. Она большой автор, но ей интересны одни материи, а мне – другие. Ее материи мне отвратительны, а ей мои - так вообще не интересны.

Правда, я то лучший рецензент 2017 года, а кто такая она?

Ваш ChampionT

Котаны, я просто в шоке! У меня нет цензурных слов. Я хочу собрать все возможные нецензурные выражения русского языка и выразить ими свой восторг! Как вообще можно было дебютировать с таким нереально крутым романом? Ну кааааак?
Собственно, на чтение "Крысиного короля" я подписалась только потому, что была восхищена "Вокзалом потерянных снов". Но низковатый рейтинг, так себе отзывы и первый роман автора намекали на что-то проходное, что стоит прочесть, если только хочется всю библиографию автора изучить. Как бы не так! Меня захватило целиком и полностью. Я была заинтригована так сильно, как никогда ни одним детективом. Кусала локти, проклинала необходимость что-то сделать в реале, еле сдерживала внутри себя вопли отвращения/восхищения/ужаса/обожания.

Не буду спойлерить по сюжету, скажу только, что он основан на легенде о Гамельнском Крысолове. Кто не в теме, добро пожаловать в википедию.
Только все движение происходит в современном (ну почти современном) Лондоне. И приправлено детективным расследованием. Книга настолько мрачная, что похожая на нее "Никогде" - просто детская миленькая сказочка. Атмосферные подворотни Лондона, помойки, отбросы, канализация, нестерпимая вонь. Черт возьми, это самая вонючая книга из всех мною прочитанных. И кругом крысы, полчища крыс. И кровь. А еще свернутые шеи. Да и вообще трупов многовато. Как такое может понравиться? Я сама в шоке... Мьевил(л)ь умудрился сделать весьма гармоничную книгу, хоть и явно не для всех. Нет, серьезно, если вы сомневаетесь в своих силах, если Гейман был вам противен, не ведитесь на мой восторг, пройдите мимо. Тут ведь еще и мат на мате. Хотя было бы странно, если бы подобные мерзкие персонажи разговаривали литературным английским языком. Но так вы и себе нервы сбережете, и меня не расстроите.

Знаете, за что я еще люблю автора? Вот у меня арахнофобия. Из той стадии, что я лучше переночую на лестничной площадке, чем в комнате с пауком. Однако в обеих прочитанных мною книгах Мьевиля фигурируют пауки. В данном случае знакомый персонаж - Ананси. Но я их здесь не просто не боюсь, я в них влюблена. Как он это делает, а?

И добивающим меня фактором является музыка. Нет, я не поклонница Drum'n'Bass, но прекрасно знаю, что такое полное слияние с композицией. Знаю, как иногда трэки уносят куда-то, заставляют забыть обо всем вокруг. Как иногда тянет танцевать. И не важно, что ты похож на эпилептика, плевать, тебе надо двигаться, ты не спокойно можешь стоять. Именно поэтому в определенных моментах книги я просто замирала и пыталась избавиться от мурашек на коже...

Чайна Мьевиль, это тот момент, когда я безоговорочно капитулировала и готова признаться в абсолютной и вечной любви!

Если бы меня попросили охарактеризовать "Вечную жизнь смерти" одним словом, то, к сожалению, это было бы слово "Интерстеллар". И если первый том был сам по себе увлекательно написан, а во втором лично меня зацепила одна банальная арка, то при чтении третьего мне было скучно, хотя, конечно, не так скучно, как с Кимом Стэнли Робинсоном.

Нет, эта книга все ещё неплоха, а автор в своей "космической этике" заходит, в итоге, достаточно далеко, чтобы можно было считать всю предыдущую теорию "Тёмного леса" всего лишь прелюдией к основной мысли о том, чем же все должно заканчиваться и к чему сходиться.

Да, начало у романа достаточно динамичное, и нас все ещё не покидает отличная смесь классики (один только диалог с "гробницей" чего стоит), но... Скучно. Очень затянуто. На мой взгляд, недостатки предыдущих книг, которые можно было не замечать, стали проявляться намного более явно.

Во-первых, в третьей книге уже не такая смелая ротация персонажей. Да, нам вводят новых героев, но к этому я вернусь чуть позже. Они все ещё несамостоятельны и всего лишь исполняют свои роли, но мы могли к этому за два тома уже привыкнуть.

Во-вторых, экстраполяция социальных перемен сквозь века кажется ещё более схематичной, как и описание глобальных процессов и катастроф. Как-то всё слишком сухо и абстрактно. Конечно, не совсем корректно сравнивать разницу в научном-техническом развитии Земли XVII-XXI вв и XXI-XXV вв, но учитывая, что, по идее, темпы его должны расти, то жизнь, которую рисуют нам через 400 лет кажется мне неправдоподобно похожей на современную. Я имею в виду банальный быт людей: думаю, 400 лет назад нельзя было даже представить будущее таким, каким мы его знаем. Стоило ли для этого давать трисолярианскому флоту фору в 4 века, если не было желания или возможностей эту фору выписывать, раз уж повествование зашло в эту эпоху?

И, в-третьих, роялей в кустах, к счастью, не появилось, но абсолютно все детали нужны исключительно для поддержки сюжета и будут утилизированы до последней крохи.

Конечно, можно выделить и любовно выписанные сказки Юнь Тянмина, и показанные орбитальные города, - они достаточно неплохи. Сказки, я бы даже сказал, самодостаточны. Но вот, например, события в Австралии все же больше похожи на дешевый фарс или проходной фильм-катастрофу, как и сцена на взлётной площадке с головоломками для детей. Система с "держателями меча" - не привносит ничего нового в концепцию угрозы взаимного уничтожения, как и другие попытки соблюдать ядерный паритет.

Возвращаясь к героям, надо сказать, что здесь деталей и эмоций более чем хватает, в отличие от глобальных панорам. Хотя бы потому что наша главная героиня оказывается чуть ли не китайской Святой Марией, которая через своё сострадание всегда между смертью и любовью, конечно же, выбирает ЛЮБОВЬ. При этом, честно говоря, в такую Чэн Синь всё-таки трудно поверить, потому что она - я повторяюсь, но все же - всего лишь функция, задуманная автором, которая эту ЛЮБОВЬ и должна олицетворять. Как и любые другие новые персонажи - что Уйэд (этакий отрицательный персонаж со своей правдой, который на самом деле творит полезные вещи вопреки всего), Томоко (которая ходит в камуфляже и с катаной. Серьёзно? Так банально, что даже не вульгарно, а просто плохо), жизнерадостная повеса АА, которая к тому же является очень практичной и предприимчивой - снова шаблон архетип. Даже Юнь Тяньмин, которому человечество ничего хорошего не сделало и которое он никогда не любил - даже его роль кажется мне настолько надуманной, что в пору закатывать глаза. Знакомый уже нам Ло Цзи стал старцем-мудрецом и познал дзен. Без комментариев.

Персонажи в этом эпосе настолько банальны, что трудно симпатизировать хоть кому-нибудь из них. Высшие формы жизни, к сожалению, либо обозначены лишь пунктиром, либо антропоцентричны донельзя.

Круг замкнулся. Тессеракта, конечно, не будет, но многомерную вселенную и глобальное положение дел в ней нам покажут. И, честно говоря, конец повествования показался мне крайне сжатым, даже скомканным. Как будто автор торопился дописать свою книгу, что окончательно смазывает любые положительные впечатления. Масштабы действия настолько стремительно меняются, что, опять же, вызывает ощущение того, что мы проносимся галопом по Европам просто для галочки.

Подытоживая мои впечатления от этой трилогии, думаю, всё то же самое можно было донести и без вселенских масштабов, хотя, конечно, тогда это уже была бы не "Память о прошлом Земли".

Вернусь к мысли, высказанной в одной из заметок по поводу предыдущих томов: как мне кажется, Лю Цысинь старался продемонстрировать читателю, как могла бы выглядеть новая мораль для человечества вне колыбели, но получилось блекло и невнятно. Сначала мы наблюдали закон джунглей, но, в итоге, получается, что перед смертью все равны, а в масштабах вселенной - всё это неважно.

Но, думаю, что для желающих понастальгировать по Кларку и Азимову - это неплохой выбор, чтобы скоротать время.

"Пиранези" представляет собой историю-пазл, где каждая деталь имеет своё значение, из маленьких фрагментов собирается книга, которая оставляет после себя чистый, нефильтрованный восторг.

В огромном Доме, который является огромным лабиринтом, в верхних ярусах клубятся облака, а в нижних бушуют яростные приливы, свирепые, но щедрые. А вот средние залы годятся для проживания. По бесчисленным Залам и Вестибюлям бродит человек, Пиранези, для него Дом, наполненный статуями – это целый мир. Он знает законы этого места, лунные циклы, стадии приливов. В своих тетрадях он день за днем делает четкие записи того, что узнал, того, что считает невероятно важным.

Помимо главного героя, из дневников которого читатель черпает информацию, в этих Залах живет еще один персонаж, Другой – загадочная личность, лучший и единственный друг Пиранези. Вместе они изучают великолепие своего окружения в поисках Великих Знаний, потерянных Древними, и если наш рассказчик, в первую очередь, учится понимать Дом в совершенстве, то его партнер по научным изысканиям просто жаждет добыть то, что было утрачено.

Я понял, что в поисках Знания мы смотрим на Дом как на загадку, которую нужно распутать, текст, который надо истолковать, и если мы когда-нибудь обретём Знание, то Дом как будто утратит Ценность, превратится в простой антураж.

По вторникам и пятницам Пиранези общается с Другим, всё остальное время он ловит рыбу и водоросли в приливах, исследует Залы и статуи, ухаживает за безымянными мёртвыми и общается с птицами. Мир героя стабилен и неизменен до тех пор, пока не появляется новый обитатель Лабиринта – таинственный Шестнадцатый, которого по необъяснимой причине боится Другой.

Первая половина книги казалась мне колоссально скучной, только спустя ряд страниц мне удалось найти что-то интересное для себя. Начало почти облачное, утомительное и иногда повторяющееся. Описание обширной и неизменной среды. Большую часть времени сюжет не развивается, читатель переходит из одного зала в другой вместе с героем, живущим тихой, но пустой жизнью. И только появление «врага» пробуждает интерес. Когда сюжет начинает набирать обороты, автор подводит его к финалу и дарит хоть и логичную, но слишком быструю развязку.

Что касается Пиранези, он позволяет смотреть на Дом глазами ребенка, но с любопытством учёного. Герой полон невинности и изумления, в своих тетрадях он описывает окружающее в атмосфере волшебства. К сожалению, наивность делает его слепым до истины, проглядывающей из тени лжи.

Талант Сюзанны Кларк заключается в умении создавать мир настолько ярким, что читатель погружается в атмосферу с головой, кажется, будто именно ты вместе с героем бродишь по коридорам Залов, а вода приливов касается твоих ног. Невероятные ощущения дарит эта история одиночества и выживания, правды и лжи, добродушия и созерцания, гениальности и любопытства.

Так кто же более честен с тобой, Пиранези, тот, кто всегда рядом или тот, о ком ты забыл?

Люди, которых ты любишь и которыми бесконечно восхищаешься, иногда показывают тебе Мир таким, каким ты его видеть не хочешь.