У вас гораздо больше общего с Волан-де-Мортом, чем вы думаете

Автор: Итан «Бесстрашный» Феррис (Ethan ‘Boldly Fearless’ Ferris)

Что общего у обычного человека с вымышленным безносым колдуном-массовым убийцей, имя которого не следует произносить? Неожиданная мысль, я знаю.

Ну, каждый из нас создает свою личность точно так же, как это делает Волан-де-Морт — или, Волан-де-Морт — яркая аллегория того, как мы строим свою личность.

Волан-де-Морт, этот подлый злодей, создал эти штуки — крестражи. Концепция крестража, если кто ещё не знает, заключается в том, что старина Волди расщепил свою душу и сохранил её осколки в разных предметах или существах. Это гарантировало ему жизнь — никто не мог его убить, пока сначала не уничтожит все крестражи.

Отбросим один элемент этой аналогии — что он убивал людей для создания крестражей. Давайте просто проигнорируем этот факт, я не думаю, что большинство людей втайне являются убийцами. И если убрать этот элемент, предпосылка получает поразительное развитие.

Человек привязывает кусочки души к предметам и людям, которые имеют для него сентиментальное значение, и не может по-настоящему умереть, пока эти крестражи не будут уничтожены. Уничтожение каждого приносит боль, и он не остановится ни перед чем, чтобы защитить свои осколки души.

Если размышлять в этих понятиях, разве нельзя сказать того же о себе?

Идентичность каждого из нас основана на идеях, воспоминаниях и опыте, но не ограничивается ими. Мы, люди, любим создавать вещественные символы абстрактных понятий, то есть используем предметы и людей как символы идей, на которых основывается наша идентичность. Мы храним сентиментальные украшения и безделушки, цепляемся за родных и близких, покупаем одежду с логотипами и лозунгами. И у каждого есть несколько ключевых вещей, от ожерелий до автомобилей и земельных участков, которые составляют ядро того, кто мы есть.

Более того, поскольку эти объекты олицетворяют собой идеи, на которых мы основываем свою идентичность, мы будем защищать их своими жизнями. Нападение на нашу идентичность сродни нападению на нас самих — это угроза основному аспекту нашего бытия. Мы будем жадно защищать эти идеи или предметы, которые их представляют. Кто не начинал мгновенно паниковать, если друг или член семьи чуть было не выбрасывал то, что для него не имело смысла, но было ценно для нас?

В конце концов, пока эти идеи существуют в мире и создаются им, мы никогда не исчезнем. Ещё важнее, что объекты, представляющие эти идеи, могут жить дальше и развиваться и после нашей смерти. Фермер идентифицирует себя со своей фермой — и его дети будут продолжать на ней работать. Поэтому, думаю, можно утверждать, что крестражи есть у каждого, хотя нам не нужно никого убивать ради их создания. И мы не умрем, если их уничтожат.

Или умрем? Всё же нет. Но они действительно влияют на качество нашей жизни.

Жизнь, по сути, представляет собой хрупкое равновесие между порядком и хаосом. Ей нужна непредсказуемость, чтобы существовать. Мы можем увидеть эту истину в чем-то столь фундаментальном как эволюция — случайная (хаотическая) мутация генов, которая в конечном счете позволяет адаптироваться и выжить. Но и порядок необходим. Если бы наша ДНК была слишком непредсказуема, то могло бы и не появиться ничего похожего на наш вид.

Необходимость этого равновесия присутствует на всех уровнях нашей жизни. Жизнь существует и процветает в точном балансе двух элементов. Порядок и хаос. Создание нового и поддержка существующего.

Наши идентичности являются неотъемлемой частью нашего существования как индивидов и подчиняются этому же правилу. Идентичность должна постоянно расти и меняться, если мы хотим выжить, и при этом поддерживать ключевые элементы для сохранения некоторого уровня стабильности.

Если все основные части идентичности уничтожить, человек будет чувствовать себя никем — как будто его нет. Как будто человек, которым он был, умер, а тот, кем он станет позже, станет совершенно другим. Многие люди пережили такое перерождение через опыт экстремальных потерь.

С другой стороны, идентичность, которая не меняется, фактически мертва. Она в застое. Ничего не осталось от истории, которую она рассказывала. Теперь это просто ожидание, когда физическая смерть догонит духовную.

Точно так же, как смерть поражает человека, идентичность застывает. Отсутствие изменений идентичности во многом имеет те же последствия, что и смерть.

Смерть — это полное и абсолютное знание того, кто ты есть, отсутствие желания стать другой, более лучшей версией, отсутствие каких-либо вопросов о своей истинной природе.

Тем не менее, в определенной степени, без идентичности выжить можно. Такое часто происходит с жертвами тяжелых детских травм, когда идентичность развивается в условиях жестокого обращения и становится объектом нападок. Идентичность — это слабость, которую может использовать враг, потому человек создает защитный барьер из необщительности и непривязанности.

Достичь полной неидентичности нельзя — мы всегда будем хвататься за что-то, что поможет жить и двигаться. Но в ситуациях постоянных нападок проявление идентичности сводится к минимуму, скрывается, становится почти незаметным даже для самого человека.

Итак, зададимся вопросом: если бы можно было выжить, минимизируя свою идентичность, и даже стать невосприимчивым к эмоциональным атакам —  разве это не идеальный способ жить? Несложно угадать мой ответ.

Нельзя, потому что идентичность необходима для создания чего угодно.

Создать что-то означает придать форму частичке своей идентичности. Если идентичности нет, то и форму придавать нечему. Более того, необходимо отождествить себя с чем-то, прежде чем это улучшать или развивать. В некотором роде, нужно сначала получить хотя бы частичное право собственности, прежде чем вы будете вправе что-то изменять.

Но какое отношение имеют друг к другу право собственности и идентификация?

Это параллельные процессы. Владеть чем-то значит хотя бы частично идентифицировать себя с этим. Если идентификации не происходит, то вы оставляете это в стороне. Но если вы сильно привязываетесь к чему-то, то защищаете это и стремитесь к нему, как если бы вы были единственным владельцем, даже если вы не единственный.

Вам нужно идентифицировать себя с вещами, чтобы владеть ими. Если вы чего-то хотите, если имеете хотя бы одно-единственное желание в жизни, то должны открыть ему свою идентичность, прежде чем вы будете этим обладать.

Самоидентификация с вещами необходима для достижения целей. В состоянии неидентичности можно быть невосприимчивым к эмоциональным атакам, но не получится ощутить радость от жизни. Это эмоциональная политика выжженной земли — нельзя украсть то, что сгорело дотла, нельзя напасть на то, чего не существует.

Все это говорит о том, что, в конечном счете, мы должны выстроить идентичность для себя. Мы не можем прожить всю жизнь, ни к чему не привязываясь в окружающем мире. А если мы сделаем так, то, скорее всего, это будет не очень стоящая жизнь.

Но поскольку идентичность — это одновременно и наша сила, и наша слабость, мы должны быть особенно осторожны в отношении того, с чем себя идентифицируем. Нельзя беспорядочно метаться душою и создавать крестражи из всего, с чем мы соприкасаемся. Иначе исчезнем из-за отсутствия различий и станем восприимчивы не к нападкам, а к случайной природе жизни. И катастрофы будут постоянно поражать одну или несколько вещей, с которыми мы себя идентифицируем.

Мы должны идентифицировать себя лишь с тем, что является более важным для наших желаний, и оставить в стороне все остальное. Это позволит жить более спокойно.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ