Валерия Нугатова принято считать человеком, разрушающим литературу. В действительности он разрушает нечто еще более подозрительное – литературный консенсус. Вместо того, чтобы понимать литературный мир как гомогенного арбитра, находящегося на нейтральной территории и способного совершать объективные обобщающие суждения о других мирах (социальном, в том числе), Нугатов настойчиво и саркастично описывает этот мир как не лишенную производственных противоречий индустрию, чья способность обобщения сама зиждется на весьма зыбкой почве. Таким образом, если обычно цинизм рядится в одежды политического нонконформизма, но на деле отлично вливается в идеологический конценсус, Нугатов, эпатируя и настаивая на примате эстетики, занимает бескомпромиссную позицию, разоблачая негласные и уродивые правила игры внутри самой литературы, тем самым ставя под сомнение и социальный порядок, этой литературой воспеваемый. Такая критика литературного быта и деконструкции либерального “зравого смысла” в текстах Нугатова “осуществляются для того, чтобы “расчистить поле” для нового социально ориентированного высказывания, не требующего искусственной легитимизации” – в том числе в его собственных текстах.
