Я не умею рассказывать истории. Много раз хотелось рассказать что-то о той или иной книге, но это желание разбивалось о противный голос подсознания: "Ну и кому нужны твои косноязычные (Какое слово!) рассказики?". И сейчас мастерства не прибавилось, но... В общем, никакой художественной ценности нет, и не ищите.

Если ближе подобраться к сути, то начать нужно, наверное, с того, что я каким-то загадочным образом оказалась в Москве. То есть не загадочным вовсе, что там загадочного? Заказала билеты, хостел, закинула рюкзак на плечи - и вперед, из дома до метро, оттуда на Московский вокзал, а с него - в скорый поезд 055АА. Загадочно лишь то, что, прожив всю жизнь в Питере и будучи типичным домоседом, я с радостью укатила навстречу новому городу, и еще то, что обычно враждебно настроенное мироздание позволило мне это.

Если я начну рассказывать все, что хотелось бы рассказать, это будет долго и по большей части скучно. (Читающим, а не мне, ведь только мне все это так важно). Но можно сказать только, что было много счастья. В прогулках по городу, в дождях и мостах, которые почти как в Питере, а чтении стихов слух и в дурацких фото. И, конечно, в людях, которых хотелось увидеть. Думаю, этого достаточно, да и многое все равно не в словах, а просто в чувствах. И, что важно для ЛайвЛиба, не имеет ни малейшего отношения к книге. (И зачем тогда?..)

Так или иначе, "Новый поребрик" попал ко мне в руки в последний московский день. Я давно гонялась за этой книгой, но и представить не могла, что отыщу ее в Москве. Зато сейчас понимаю, что получилось как раз органично и правильно.

(Нужно еще ближе к сути...)

Так вот. Когда до отправления поезда остается чуть более часа, замечательная компания из трех чудесных во всех отношениях людей (И меня с ними) заваливается в торговый центр у вокзала. Неприметный столик в углу, последние обрывки вечности вместе с, и меня начинает тянуть на сентиментальность. По этому поводу "Поребрик" извлекается из рюкзака и протягивается в чужие (?) руки. ("У тебя же есть подписанный мной поребрик, и я хочу с подписью!") Хотя я бы и так выпросила, но ведь здорово, когда есть такой замечательный предлог, верно? И даже символично, что для меня многое значит. (Это же я...)

Где-то находится ручка, и вот на страницах книги появляются надписи. Я не люблю, когда пишут в книгах, но тут совершенно особенный случай. Замечательный человек скрывает ладонями написанное, а я не читаю, хоть и хочется, обещаю, что не буду искать надписи специально, а только находить в процессе чтения, и то и дело нервно поглядываю на часы. Вот уже пятьдесят минут, сорок, полчаса... Пора бежать к поезду, а книга уже ходит по рукам, пополняясь все новыми посланиями. Меня затапливает теплым и искренним по отношению к этим людям, никуда уезжать не хочется, все ведь так хорошо и правильно! Но вот меня, всю испереживавшуюся насчет того, что поезд ждать не будет, хватают за руку ("А когда тебя держит за лапу другая лапа — какая разница, что там ещё есть в мире?") и ведут, а я греюсь последним теплом и учусь философски относиться. На вокзале цепляюсь за родные (!) руки, но "часы на вокзале предательски скоро бегут, не угнаться, и как за руку ни держи, ни цепляйся, не удержаться". Время бежит быстрее, чем хотелось бы. Снова фото на память, нелепые слова, которые ничего НЕ ВЫРАЖАЮТ, и вот я уже в вагоне, а замечательные люди пишут мне записки и прикладывают к стеклу. Поезд укатывает вдаль, снова нас разделяя, а у меня остаются их записи в блокноте, чеки, которые я собираю всегда, а тогда - особенно, талисманы (Амулеты?) и у сердца кулон, дающий надежду на. Я достаю тетрадь, укладываю ее на колени и на центральном листе вывожу "Здравствуй, моя Дорогая...", начинаю скучать и осознаю всю силу аллюзий (Висмут бы одобрила).

И вот уже "Поребрик" становится не просто милой книгой, а самым настоящим чудом ярко-желтого цвета, символом чего-то хорошего и лучшего. Я читаю его, уже засыпая на верхней полке, а поезд уезжает все дальше. Кажется, ему тоже не нравится разлучать любящих и любимых, но выбора у него нет. А я на него не злюсь.