Не могу понять: то ли я читаю романы Достоевского в порядке возрастания их гениальности, то ли я сама с каждым романом всё больше и больше влюбляюсь в его творчество, влюбляюсь до одурения. Я люблю каждую строчку и готова целовать странички (чего не сделаешь с электронной книгой; электронная книга –для меня всё равно что продажная женщина – вроде одна и та же внешне, а содержание каждый раз разное..). ох, как я вчера плакала, рыдала навзрыд, простите за тавтологию, иначе не скажешь, да и не могу я сейчас подбирать слова, когда читала этот момент из «Подростка» (жаль, что без контекста того эффекта не получится, конечно):

В десять часов мы легли спать; я завернулся с головой в одеяло и из под подушки вытянул синенький платочек: я для чего то опять сходил, час тому назад, за ним в ящик и, только что постлали наши постели, сунул его под подушку. Я тотчас прижал его к моему лицу и вдруг стал его целовать. «Мама, мама», — шептал я, вспоминая, и всю грудь мою сжимало, как в тисках. Я закрывал глаза и видел ее лицо с дрожащими губами, когда она крестилась на церковь, крестила потом меня, а я говорил ей: «Стыдно, смотрят». «Мамочка, мама, раз то в жизни была ты у меня… Мамочка, где ты теперь, гостья ты моя далекая? Помнишь ли ты теперь своего бедного мальчика, к которому приходила… Покажись ты мне хоть разочек теперь, приснись ты мне хоть во сне только, чтоб только я сказал тебе, как люблю тебя, только чтоб обнять мне тебя и поцеловать твои синенькие глазки, сказать тебе, что я совсем тебя уж теперь не стыжусь, и что я тебя и тогда любил, и что сердце мое ныло тогда, а я только сидел как лакей. Не узнаешь ты, мама, никогда, как я тебя тогда любил! Мамочка, где ты теперь, слышишь ли ты меня? Мама, мама, а помнишь голубочка в деревне?..»

Я прочитала этот момент 2 раза подряд и оба раза слёзы текли по моим щекам! что со мной, я становлюсь всё более сентиментальна или я всё больше понимаю великого гения, что его мучило, что его тревожило, как он страдал за весь род человеческий, как он переносил на себя все их муки, и считал своим долгом помочь им и не в силах был молчать, и сам будто был постоянно в исступлении, в бреду, в горячке как и герои его романов! Я говорю "в бреду", вы поймёте меня, если читали Достоевского, у него " в бреду" правду-матку герои рубят и весь "бред" заключается в том, что герой искренне говорит, что наболело, не думая о последствиях и правилах приличия. Его душа кричала, его разрывало изнутри,о, ему было что сказать! О, как я люблю эти страждущие души, как я чувствую близость с ними, со всеми этими Митями Карамазовыми, Ставрогиными, Долгорукими! Какие тончайшие, великолепнейшие, до невозможности живые психологические портреты создал Достоевский в своих романах! Вот, вот почему мне так близок Достоевский! Я тоже чувствую в себе мечущуюся, неспокойную душу! Взять мою всю жизнь – с отрочества мой жизненный путь как внешне так и внутренне не был ровен и спокоен! Как я искала себя, долго, мучительно, да и внешне моя жизнь всегда бурлила: достаточно вспомнить мою безумную молодость! В каких условиях я вышла замуж и рожала! Как жила с ненавистным мужем! Что творилось в эти моменты во мне! От безумного счастья к полнейшему отчаянию меня бросает до сих пор по жизни!
О, Достоевский! Пожала бы руку тебе, я трепещу перед твоим величайшим талантом, мое сердце преисполняется гордостью, что в моей стране родился и творил столь великий и могучий, нет тебе равных!
Уф, понесло меня. Я в горячке:) Извините за излишнюю откровенность, но хотелось выплеснуть эмоции.