metro

Последнее время принялся я читать в метро. Связано это с зимой, которая в этом году выдалась, как в учебниках нулевого класса: настоящей, взаправдашней и классической. И из-за этого обстоятельства на велосипед стало налипать столько артефактов, что отчищать их перед конторой оказалось мало того, что неприкольным, так и не сказать, что возможным, к тому же необычно часто градусник стал заваливаться на минус, а то и на больше минуспяти, и неестественный румянец на лице смущал коллег и пугал кота.
Так вот, усадив велосипед в цветочные горшки, я влился в подземный социум.
Метро оказалось тесноватой и неловковатой штуковиной. Представь себе, там приходится или сидеть и глядеть в сидящих напротив, безуспешно пытаясь отвести взгляд, или — не лучше — сидеть и глядеть в, эээ..., центральное место пассажиров и пассажирок на расстоянии невытянутой руки. Можно еще закрыть глаза или вскочить и стать, чтобы тебе глядели в центральное место, но все равно, как ни крутись, ситуация кругом идиотская.
Так вот как-то в старом фильме показали, что в метро прикольно читать, и в старые времена, говорят, все читали. Из этого, прежде всего, следует, что раньше в метро сидели как-то свободней, или люди были дистрофичнее, потому как теперича народ рассаживается, выдохнув и выставив руки вперед, чтоб разложить потом локти на рядом севшем. А в этой ситуации книжки читать, листать и в сумку запихивать не сказать чтобы удобно.
Так что, вздохнув, поставил я второй том энциклопедии ВКЛ назад на полку и окинул взглядом послепереездный кавардак. Из послепереездного кавардака торчала всего одна книга, которая не могла «нанести травм пассажирам или загрязнить их одежду». Правда, название книги контрастировало с рождественскими поздравлениями девушки из громкоговорителя в метро — «Проклятые гости столицы».
Оставим обсуждение достоинств книжки для последних страницы га(зеты)ЛИМа, отметим только, что она хорошо сгибается, а страницы разлетаются не с первого раза, что идеально для метрочтения. Из минусов — слишком большой шрифт, восьмой Верданы мне вполне хватило бы, а этот Скулбук виден всем очкарикам, линзарикам и +1-ым. И хоть чтение из-за этого оказалось немного неловким и лишенным интимности, я думал, что наше найкультурнейшее общество будет, чтя свою воспитанность, рассматривать шнурки на ботинках соседа, ну или воображаемые пейзажи за окном.
Так нет же — все хотят читать Бахаревича!
Но все-таки ездить в метро оказалось куда комфортнее, чтение затягивало, и временами было жаль, что вот уже так быстро та станция, и вскоре я перестал обращать внимание на грозные предостережения про оставленные без присмотра вещи, взгляды через плечо, из-за спины и из-под руки. Культурный голод метроминчан к чтению, белорусскому языку и недовычитанной тарашкевице был такой силы, что, бывало, перед тем, как выйти, я ловил обиженный взгляд студенток на скамейке, которые читали, глядя снизу, перевернутую вверх тормашками страницу!
А последняя история произошла на автозаводской линии в самой автозаводской ее части. Я все так же стоял и читал, и речь там велась как раз, извините за цитату, что «они не занимались любовью уже несколько недель, да и Майковы ежеминутные ласки стали какими-то поверхностными и вялыми. Художник и не способен был думать ни о чем, кроме работы; утром, тупо глядя себе между ног, он с равнодушием думал: ну вот, не фурычит, не фурычит...». Ну и так далее, и тому п. И где-то в этом месте я почувствовал не сказать чтоб интеллигентный напор чужого плеча — даже для почти отсутствующего метро-этикета. Тень связанного с сюжетом подозрения возникла и тут же исчезла — такого просто не могло быть на самой автозаводской линии. Я стал читать дальше. Но на кадре «мягко снимая со своего живота его руку» толчок настойчиво повторился, и на этот раз не только плечом, но и бедром даже, как будто бы поезд, сдурев, сорвался, утекая от пасти следующего, но поезд не срывался ни разу. «Значит, будут бить», — решил я и осторожно взглянул поверх страницы. Девушка на скамейке с испугом и отвращением глядела исподлобья на стоящего за мной. Я решил, что самое лучшее — читать дальше. До развязки оставалось еще пару станций.
«„Ты должен это сделать“, — торжественно и мрачно произнес бородатый...» «Станция „Тракторный завод“», — произнес в свою очередь громкоговоритель. Некто сзади крутанулся, задев меня еще раз, я с трудом смог удержать позицию поглощенного чтением социопата — шестеренка не завертелась, тот, задержавшись перед выходом, шаркнул, кряхнул, шуршнул и выскочил в щель закрывающихся дверей.
Я так и не поднял глаз — до конца книги оставалось пару десятков страниц. Я надеялся успеть.