О любви

Посвящается прекрасному смуглому ангелу

Космос светит за окном. Космос метёт, как метель.
Это продолжается уже долгое время.. Весна за окном, но у космоса — бессонница.
И днём и ночью, космос светит за моим окном. Я уже привык к нему..
И к вечности и к аду и к раю, можно легко привыкнуть, как к постоянству погоды, как к грустной улыбке пейзажа, словно бы желающей тебе что-то сказать, но робеющей это сделать; пейзаж кротко прячет своей взгляд от тебя и смотрит как бы нежно рядом с тобой, говоря с твоей заплечной вечностью, с метелью крыльев твоих..

Стою у окна. Голый, с бокалом красного вина.
В матовой прозрачности окна, бокал отражается алым цветком у моей груди.
Грудь кажется прозрачной и в ней светят звёзды. Метель звёзд.
В улыбчивой дали груди, словно распятый комарик в янтаре, смутно виден силуэт смуглого ангела в моей постели за мной.
Постель — тоже, в моей груди.
Гостеприимное одиночество моей загрустившей груди, сколько ты можешь вместить!? — постель, ангела, звёзды, бокал вина, апрельский парк с лавочкой, похожей на раскрытый рояль, и одинокий фонарь над ним: фонарь-лунатик, играет на рояле, Шопена.
Или это просто кто-то поздним вечером забыл телефон на лавочке и на него позвонила… женщина? Или ангел..
Ангелы иногда дозваниваются на твой телефон, если сильно ждёшь этого, иногда — ждёшь цвелую жизнь.
Я теперь знаю это точно..

В моей груди, живёт смуглый ангел. Не могу к этому привыкнуть.. Чуточку стыдно об этом сказать друзьям. Это.. так интимно, блаженно.
У моего ангела — смуглые крылья. Четыре крыла.
Два крыла растут.. нет, нежно всходят, как луны над странной и прекрасной планете, из-за плечей, а два других крыла, основные, растут из груди ангела. Нежно заострённые, сложенные и стройные крылья..
Или может это просто колени, прижатые к груди?
Я так люблю положить свою голову на крылья женщины, растущие у неё из груди, и замереть так нежно-нежно, почти навсегда.

Есть такая невыносимая нежность мгновения (как фотографический негатив, равная невыносимости боли), когда мгновение расширяется, как зрачок кошки, или ещё какого-нибудь таинственного зверя, забредшего с ночной улицы в открытое окно счастья.
Мгновение просто светится в темноте, как глаза ангела..
В такие моменты хочется чуточку умереть, именно — чуточку, и это великая трагедия жизни, что многие вещи на земле нельзя делать — чуточку, сразу срываешься, как-то безкрыло, в бездну.
Быть может, если бы мы могли удержать чувством на некоторое продолжительное время, это крылатое «чуточку» — цветение пола в отношениях, или смерть, то и пол и смерть просияли бы чем-то небесным, невинным.
Кто сказал, что ангелы обязательно с крыльями?
Иногда ангелы, это бездомная кошка, улыбнувшаяся на ветру веточка зацветшей сирени, воспоминание о любимой в ночи..

Космос метёт за окном. Я сплю, обнимая подушку и мне снится мой смуглый ангел.
Я улыбаюсь от счастья во сне, и счастливая складочка на подушке, наверное тоже улыбается, словно и ей приснился моей смуглый ангел. А может она просто улыбается мне..
Мне кажется, что в моей мягкой подушке  — перья, как раньше, в подушках, но необычные: там мои крылья, прилежно сложенные.
Так мама помогала собирать мой рюкзачок в младшей школе, складывая туда всё-всё-всё: еду, нежность, улыбку в записке, солнечного зайчика, чтобы мне не было скучно (на внутренней стороне рюкзака была какая-то сверкающая штучка, и когда его открывали, эта штучка отбрасывала в заспанные сумерки рюкзака, весёлого солнечного зайчика).
Мама складывала всё с такой заботой, как если бы меня по дороге в школу, застал конец света (что-то вроде метели звёзд), и мне было бы не так одиноко и грустно.

Мне иногда снилось в детстве, как я еду на трамвае в школу, и настаёт конец света: окна вдруг озаряются, цветут неземным светом, как акация в раю, и вот трамвай — я в детстве говорил: травмай, и потому ощущал трамвай чуточку раненым, майским чудом, цветением заблудившимся на рельсах, — въезжает в высокую траву и голубые цветы в раю, чуточку дымясь от усталости.
Двери открываются. Я выхожу на остановке — рай.
За моими плечами — рюкзачок с крыльями: сменка моя.
Меня за руку берёт прекрасная девочка, с каштановыми крыльями за спиной, и мы идём по цветам куда-то и нам даже днём светят звёзды..
Я так расстраивался в детстве, что трамвай остановился возле школы и так и не настал конец света.
Но быть может, я просто жалел о том.. что удивительная девочка, с чуточку разными глазами, цвета крыла ласточки, не взяла меня за руку? Я боялся ей первым сказать, что я её люблю..
Странным образом, конец света мне представлялся другом и чуть ли не ангелом, который мог устроить нашу встречу.
Девочка выходила из трамвая и я тихо и покорно шёл за ней в школу.
Если бы она однажды свернула куда-то, я бы по нежной привычке пошёл за ней. Куда угодно. Даже до луны..
В моём счастливом рюкзачке было всё, чтобы выжить на луне.
Не знаю, к чему меня готовила мама..
Может она что-то предчувствовала?

Лежу в постели, обнимаю счастливую подушку, с изяществом Пана, догнавшего нимфу, ставшую в его жарких объятиях — акацией.
Мне снова снится любимая, апрельский парк, лавочка, с какой-то крылатой акацией за ней: словно у некоторых лавочек есть свой ангел хранитель, ангел влюблённости..
Иногда это акация, фонарь, высокий клён, старушка или синичка. Иногда даже  — все вместе.
Словно вечером происходит собрание ангелов, решающих судьбу влюблённых.
Да, удивительные бывают лавочки..

На такой лавочке в апрельском парке, я и познакомился с моим смуглым ангелом: она сидела одна, милая, тихая, с книгой Хроники Нарнии.
Мы часто встречались на этой лавочке, порой напоминавшей нам по вечерам… лодку Харона.
Кто был Харон? Клён, замечтавшийся о чём-то своём, нарядный фонарь, словно он тоже ждёт кого-то на свидание: но наш фонарь напоминал скорее чуточку пьяного и счастливого гондольера в Венеции.
Я поэт, и стихи, рассказы, пишу по старинке, ручкой.
Она всегда со мной, в нагрудном кармашке.
Однажды, в пору ещё первой весны отношений (апрель отношений?), больше похожей на нежную дружбу двух лунатиков, невинно и словно бы случайно встречающихся у вечерней лавочки, рядом с которой всегда ждал кого-то с цветами, влюблённый фонарь, мы сидели на лавочке. Был вечер, мели звёзды, как метёт акация на ветру

Я робел и порой прятал свой взор от моего ангела.
Её рука была в моей руке, и наши касания иногда были как бы «на вы», на том нежном «вы» 19 века, с каким мужчина обращался к женщине, беря её ладонь в тёмной перчатке и целуя оголённое запястье: я вас люблю!
Да, на нашей удивительной, словно бы гумилёвской лавочке, заблудившейся под старыми липами в парке, мерцали самые разные времена: 16 век, 21, 26, 1 век нашей эры на заре христианства, галантный 17 век..
Мы словно бы набирали номер телефона ангела.
Куда дозвонимся? Кто нам ответит? Бог? (в робких касаниях пальцев на первых свиданиях, есть такая невесомая тайна и нежность, какая и не снилась тем мистическим постукиваниям, что происходят на спиритических сеансах).

Ах, в первой весне отношений, есть такие невесомые касания.. похожие на «зайцем», едущего в гумилёвском трамвае, ребёнка.
Солнечный зайчик едет в трамвае..
Я часто ездил в школу с таким «зайчиком».
Он постоянно сидел рядом со мной на сиденье.
Когда подходил кондуктор, он так мило дрожал..
У меня был школьный проездной, но мне хотелось.. дать кондуктору все свои карманные деньги и с улыбкой сказать: за двоих!
Сказать с той благородной и щедрой улыбкой, с какой в студенческие годы, приглашаешь девушку в ресторан, заказываешь дорогое вино.. на последние деньги.
А потом живёшь целый месяц с изяществом святого Францисска в иудейской пустыне.
Фактически.. девушка сидела в ресторане, с безумно влюблённым в неё.. святым, только пришедшим из иудейской пустыни, и вновь туда скоро…

Мы сидели на лавочке в парке, и мне было стыдно, безумно стыдно.
Почему? Мне ночью приснился мой смуглый ангел и у меня случилась поллюция.
Это так странно, таинственно: у нас был секс, первый секс.. но любимая об этом ещё ничего не знает.
У нас даже ещё не было первого поцелуя.
Есть в поллюции что-то от лунатизма пола.
Или.. от путешествия во времени.
Я и правда был похож на чудного путешественника во времени, пришедшим из будущего (с иудейской пустыни судьбы!), рассказать любимой, что мы будем счастливы и проживём до старости в любви.

В моём сне не было ничего пошлого.
Это вообще, любопытно с точки зрения искусства: вопрос поллюции.
И в искусстве то о нём почти не говорят, стыдятся, а в обществе, и подавно, словно это что то уродское и преступное.
Тогда как с точки зрения ангелов, нежности (зачем там запятая после ангелов?), это не менее естественно, и кротко, чем дрожь веточки акации за окном на рассвете, чем улыбка человека, таинственный шёпот во время сна: люблю..
Другое дело, что о поллюции не принято говорить, и как тени и воздух в искусстве до Рембрандта или Моне, она была в подполье морали и тепла человеческих отношений, словно гадкий утёнок, о ней просто не умели говорить с той теплотой и красками души, с которыми говорят о стихе Шелли, музыке Шопена, загрустившей улыбке в тоске по любимой..

Да, в моём сне не было ничего пошлого.
Такие невесомые сны знакомы и женщинам, женщинам особенно, в них словно бы тихо светит какая-то забытая и райская тайна о поле, теле и душе, которые были на одном сияющем уровне со словами, и слова были блаженно видны, словно весна воздуха.
Мне снилась лавочка в весеннем парке, нежная метель вечерней акации за плечом любимой, так что казалось, это с трепетом расправляется её крыло.
Я просто держал её за руку, читал ей свой стих, смотрел на звезду в Поясе Ориона.
Моя душа, слова, цвели навстречу любимой, они были единым целым.. одним целым с таинственным светом звезды и улыбающимся теплом женской руки в моей руке, но моё тело, спящее в этот миг в постели, было словно тем самым раненым солнечным зайчиком в гумилёвском трамвае сна, моего детства.

Оно словно мучилось и хотело сказать по своему, на своём заикающимся языке, по детски совсем: я тоже хочу нежности! Я тоже хочу любить! Я хочу наравне со всеми, с душой, словами нежными, стихами, звёздами милыми и сиренью, музыкой Шопена, ехать в трамвае, и не бояться, не стыдиться себя! Я ведь не урод и не преступник!!
Я тоже хочу любить и дарить нежность! Я тоже.. человек, душа, слово!!
И вот, во сне, переполненное нежностью тело моё, по своему, как могло, тихо и кротко, тепло, призналось в любви смуглому ангелу: так в школе, мальчик робко дарит любимой девочке веточку акации, целует её в щёчку, и краснеет, как.. марсианин влюблённый.

Я сидел на лавочке и стыдился своего невинного сна, своей нежности.
В том сне, словно в раю, моё тело, душа и слова, стали чем-то блаженно-единым, а на земле они ещё трагически разлучены и нежности тела всё ещё нужно стыдиться, как урода, преступника в железной маске, принижать его и возвышать душу и слово, над ним, словно они — нормальные, высшая порода, смотрящая на бедную нежность тела — свысока.
И вдруг, мой ангел на лавочке (кстати, чудесное название для первого сборничка моих стихов), с улыбкой сказала, показав на мою грудь: у тебя ручка протекла..
Я глянул на свою грудь: в уголке моей голубой рубашки, было чернильное пятнышко, словно меня нежно ранили в сердце.
Чернильное сердце..
Уже позже, сама любимая, нежно шутила, что у моей ручки случилась.. поллюция: ей снились с тихи о смуглом ангеле..

Космос снова светит за окном: я исповедуюсь смуглому ангелу, в моей груди.
Акация крыльев нежно растёт в моей прозрачной груди.
Смутно припоминаю.. что я — умер.
Моя спальня, словно одинокая луна, вращается вокруг маленькой сиреневой планеты в Поясе Ориона.
Голоса разговаривают в тьме. Тьма — разговаривает:

- Ты был счастлив на земле?

- Да. Я любил моего смуглого ангела..

- Ты для этого и родился, ты знаешь?

- Знаю (по прежнему стою у окна, голый, с бокалом вина).

Заплечный, крылатый голос продолжал:

- Ты догадываешься, почему я выбрал образ смуглого ангела, чтобы явиться перед тобой?

- Потому что вся моя жизнь, и то, что после смерти, бессмертие моё, переполнены нежно любимой моей.

- Правильно. Все люди рождаются на земле, с разными предназначениями в жизни, с разными мечтами, сокровенными чаяниями: у них словно зачатки нескольких душ, веков, в их груди.
А у тебя.. нет души. Твоя душа — твой смуглый ангел.
Ты появился на свет, лишь для того, чтобы любить своего смуглого ангела.

- Значит, без моего смуглого ангела, меня нет?

- И мира и рая нет для тебя, без твоего смуглого ангела. Ты.. её сон на ладошке.
Ты же ещё с детства это чувствовал, когда она ещё не родилась и была нежной частью природы: акации в парке, апрельских звёзд, весенней травки, которую ты гладил, поверяя ей свои сны и грусть души.
Ты.. не совсем человек, ты знаешь об этом?

- Чувствовал с детства это всегда.
Но и любимая моя не человек — ангел.

- Всё так. Но она — ангел, удивительная душа, а ты — не ангел и не человек.

- Кто же я?

- Не расстроишься?

- Нет, говори. Больнее уже не будет. Всё равно любимой нет рядом со мной..

- Ты — травка. Цветок алый. В раю..

- Разве такое бывает?

- Ты даже не удивился.. когда любишь, ещё и не такое бывает.
Там, в раю, тебе — цветку, однажды приснился нежный сон.
А быть может.. он приснился исстрадавшемуся ангелу, который уснул в вечерней траве после долгой командировки на землю: он там помогал израненным животным и изувеченным в любви людям.
Однажды ночью, цветку в раю приснилась удивительной красоты, женщина, с чудесными глазами, чуточку разными по цвету, как крыло ласточки: такие глаза даются как знак, двойственной и крылатой породы души, не от мира сего.
Цветок влюбился в эту женщину.. которая ещё даже не родилась на земле.
Быть может, свою роль в этом ещё сыграл и ангел: он был ранен и у него из груди сочилась кровь: она пропитала собой цветок и он стал алым..

С этого момента, цветок потерял сон. Он днями и ночами мечтал лишь об этой неземной женщине, он бредил ею и всё в раю было ему скучно и постыло без неё.
Цветок считал себя уродом. Он отличался от других цветов в раю. Он захотел быть как все.. как люди, быть счастливым и любить, дарить любовь.
Он целыми ночами молился об этом.
Однажды ночью, ангелу, с огромными сияющими сиреневыми крыльями, не спалось, он проходи возле цветка и услышал его муку и молитву, и склонился перед ним на колени.
Таинственный ангел внял его молитвам и сделал так, что вскоре он родился на земле человеком, посвятившем всю свою жизнь этой удивительной женщине.
Ещё ни один мужчина не принадлежал женщине столь самозабвенно, как этот мыслящий, влюблённый цветок.
Есть ангелы хранители, незримо охраняющие душу человека, а есть… ангелы любви, посылаемые на землю к удивительным людям, чуточку не от мира сего, единственно для того, чтобы любить их, а не жить: вся их жизнь заключается в любви и в этом удивительном человеке: твой смуглый ангелы является как раз таким удивительным человеком, и ты был послан на землю, чтобы согреть грусть её судьбы, быть с нею рядом всегда, и в горе и в радости, как дополнительные крылья, растущие из груди..
Но цветок знал, что он и смуглый ангел всё равно не смогут быть вместе: словно лунатики на карнизе, они смогут встречаться лишь иногда: как там у вашего поэта, Эдгара По? Каркнул ворон — иногда..
И даже после смерти, вы не сможете быть вместе. Ты это понимаешь?
Я однажды уже приходил ночью к одному замечательному поэту, Андерсену. Он тогда писал Русалочку.. она пожертвовала голосом, ради любимого.
А от тебя, когда ты жил, в твоей изувеченной судьбе, остался лишь голос: одинокое творчество твоё..
Ты же понял, чем пожертвовал, ради любви всей своей жизни: своим бессмертием и не только: ты ведь уже в детстве знал, что тебе недолго осталось прожить на земле..
И всё же, согласись, что если бы тебе был дарован шанс прожить жизнь заново, зная, что твоя жизнь ещё в детстве попадёт в кошмарную аварию, изувечив твою судьбу, ты бы не думая, согласился, лишь бы увидеть своего ангела. Верно?

- Верно.. я прожил бы снова ад своей жизни, лишь бы увидеть её хотя бы на миг.. всего на миг.
Я бы проживал ад своей жизни снова и снова, лишь бы в конце увидеть её лишь на краткий миг.. и снова умереть.

- Всё своё бессмертие и утраченные небеса, ты нежно перенёс в свою любовь к смуглому ангелу и в своё творчество, как цветок ароматом, переполненное твоей любимой и только ею одной, словно в ней одной заключён для тебя целый мир, спасение и рай.

Всем людям, и талантливым и нежным и жестоким, пошлым, после смерти даровано обетование любви, века любви, сады любви.
У тебя ничего этого не будет.
Когда твой смуглый ангел умрёт (это будет не скоро), её в раю встретят  с улыбками её милые родные, друзья, её милая серая кошка с белыми лапками приласкается к её ножке, Боттичелли её обнимет, её нежно прижмёт к груди её любимый мужчина, и ребёночек её крылатый, ласково прильнёт к её смуглому плечу..
Но она будет искать нежным и трепетным взором, тебя, но тебя не будет нигде.

- Где я буду? За что со мной так? За что так, с нами? Потому что я посмел любить так, как люди боятся любить на земле?

- Не грусти. Ты будешь всегда со своим смуглым ангелом, но иначе.
Ты ласковой пеной цветов на заре, прильнёшь к её смуглым ногам, ты будешь её нежной мыслью о звёздах, стихах, ангелах и тайне любви.
Ты станешь её тёплым дыханием и зацветшим ветерком в её смуглых крыльях..

- Это мой рай… большего я и не желал. Жаль только..

- Что тебе жаль? Ты плачешь? Не надо… перестань.

- Мы сейчас далеко от Земли летим в спальне, да? Какая красота за окном..
Как я любил, когда я и любимая были вместе, встать ночью и подойти к окну.
Красота звёзд, и красота спящего моего смуглого ангела, наполняла меня единым чувством блаженства и тайны, как если бы стихи Пушкина, Шелли перевёл на свой язык, или Моцарт, переложил их на язык музыки.
На моих ресницах дрожали слёзы, и звёзды так радужно и нежно плыли куда-то, как на полотнах Ван Гога.
Я возвращался в постель и с благоговением целовал милые ножки моего ангела, плечики её тёплые: я словно целовал тайну далёких звёзд и благодарил бога за это счастье: быть рядом с чудом всей моей жизни, с ангелом моим смуглым.
Ну вот, теперь плачешь и ты..
Разве ангелы плачут?

- Иногда. Когда они принимают облик людей.
Да, мы сейчас далеко от Земли. Пролетаем мимо Пояса Ориона.
Вы любили на него смотреть, когда были разлучены на земле и тосковали друг о друге: ваши взоры и души встречались на этих звёздах.. на третей звёздочке справа, самой ранимой и маленькой..
Это ваша звёздочка.

- Когда это случится? Когда я умру совсем?
Я не могу без любимой…
Это не моя спальня летит мимо Пояса Ориона, а мой маленький ад, словно огненный метеор.

- Уже недолго осталось. Потерпи.
Всё будет хорошо..

Поворачиваюсь к ангелу, лежащему в меня в постели.
Бокал с вином в моей руке, превращается в алый цветок.
Вместо крыла, из моего правого плеча, растёт зацветшая веточка акации..

- Как же ты сильно любишь её, боже мой..

- Можно я тебя… вас, обниму?
Вы так похожи на неё. Невероятно.
Я ведь никогда, никогда больше не обниму моего смуглого ангела.. боже мой, никогда..

- Потому я и принял облик твоего смуглого ангела.

Нежным голосом смуглого ангела:

- Подойди ко мне, мой хороший. Обними меня, непо… крепко-крепко обними меня.
Не обращай внимания, как спальня сквозится светом и разваливается.
Мы несёмся с тобой среди звёзд, к любимой твоей..
Она спит сейчас на земле, в своей московской квартире. На ней — её лиловая пижамка, цвета сирени на утреннем, майском ветерке.
Ты ей снишься и она тихо плачет во сне.
Иди ко мне, мой родной, не плачь. Обними меня, просто обними..