Эффект Пруста (зарисовочка)

Даже кто не читал Пруста, наслышан о его знаменитых печеньях Мадлен: герой его романа, однажды вечером пробует с липовым чаем это печенье и.. его дивный вкус воскрешает в нём память о детстве у бабушки, солнечный тёплый дворик с высокими липами, бабушкиным пирогом, котёнком на печке и цыганом Сашкой, сидящем на дереве с паслёновым пирожком (кто читал Пруста, тот мог заметить, что реальные воспоминания гг Пруста о деревне, закончились на высоких липах: дальше я уже не помню что было, потому вспомнил что-то из своего детства).
Я пробовал делать эти печенья. У меня вышли не Мадлен, а какая-то «Авдотья». Но тоже вкусно. Если зажмуриться. Сильно.
К чему это я? Вчера вечером у меня сильно болел живот, и я купил Алмагель. Выпил ложечку и… словил эффект Пруста, как с печеньем, только круче, по-русски.

Какая-то машина времени. Меня тоже перебросило в деревню, не к Прусту, разумеется, а деревню моего саратовского детства: по-пушкински, в глушь, в Саратов, меня увозили каждое лето к дедушке.
Из побочных реакций перемещения во времени, было лёгкое, что называется «передёрнуло слегка».
Почему в деревню меня перебросило памятью? И если счастливчика Пруста перебросило в чудесный летний и солнечный день с высокими липами и заботливой бабушкой, что-то вкусное готовящей на кухне, то меня перебросило.. в старый русский сарайчик, с вечными сумерками, овцами и мышатами (друзья моего детства: дедушка ставил капканы, а я, как городской партизан, их ликвидировал тайно и подсовывал на место «казни», капканового прихлопа — всякую чепуху: веточку, старый носок, карту с пиковой дамой даже.
Дедушка всегда так дивился на странных и умных мышей. У них, как у банды, словно был свой почерк после преступления).
Дело в том, что по какой-то странной причине, вкус Алмагеля, идеально был похож на ощущение и запахи деревенского сарайчика, именно с овечками, старыми досками, добрым запахом зерна и чего-то ещё, тоже, доброго.

Я удивился и сразу полез читать состав, по своей искренности детской, желая найти там что-то необычное, в порядке убывания, как полагается: сумерки, доски сарая, овечки.. мышонок. Дама Пик.
Но ничего такого не нашёл, разумеется.
На утро живот прошёл. Но желание моё снова отправиться в путешествие в деревню детства, не прошло а увеличилось.
Уже здоровый, я снова принял Алмагель. И снова меня перенесло в деревню, и снова в тёмный сарайчик. Но на этот раз чуточку рядом с сарайчиком-хлевом. Там были всякие дедушкины принадлежности, тулуп, и почти нарниевая деревенская психоделика: лезвия кос, расположенные в каком-то стиле кубизма позднего Пикассо, солнечная солома на древнем и пасмурном столике, прадедушкины сапоги возле стены, чёрные и сомнамбулически высокие (я их боялся, как призрака), раненый сундук, колесо от телеги, старая прялка, которую мог видеть Достоевский, но не видел, потому что не был у нас в деревне под Саратовом: но колесо вполне могло его видеть в Москве.

Это было фантастически. Нежность памяти.. эти нарядные, танцующие пылинки в луче, добрый, улыбчивый шорох мышат, смех кузины в солнечном дворике, и разговор папы с кем-то невидимым и таинственным возле сарая: внимательная тишина возле него. Папа тогда был ещё жив. Это было последнее наше лето вместе в деревне. Мне было 8 лет.
Господи, у меня ещё целый флакончик этого чудодейственного Алмагеля..
Хватит на много путешествий. Вот бы с любимой туда слетать.. я ей столько рассказывал о моей деревне.
Встанем у вечернего окошка, почти как Мастер и Маргарита в конце романа. У каждого в руке — ложечка алмагеля. Другими руками мы держимся за руки друг друга. Ну вылитые сумасшедшие. Нежные и влюблённые.
Принимаем по ложечке и.. улетаем. Другой вопрос, куда. Я то в деревню, в сарай. А мой смуглый ангел куда? Ещё занесёт куда-то в 16 век...