Твой перевод огорчает Сэлинджера

Скажу сразу - я самый что ни на есть настоящий фанат Сэлинджера. Как истинный поклонник, я уже давно задался целью собрать (и прочесть, естественно) все его творения, какие только можно. В общем-то с основной частью произведений проблем не возникло. Самый знаменитый роман Сэлинджера, конечно же, имеется в толстом переплете, куплены его повести и рассказы, более того, даже псевдо-продолжение истории Колфилда от некоего Джона Калифорнии. Когда все, что имелось на книжных полках нашего города, было мною скуплено, встал вопрос, где же взять еще? Очень хотелось собрать хотя бы все произведения, рассказывающие историю семьи Глассов, и как назло, в моей коллекции не хватало одной единственной повести - "16-й день Хэпворта 1924 года". Читать ее в электоронке для меня было бы кощунством, поэтому я продолжил шерстить книжные прилавки. Поиски привели меня к толстенькой книженции с названием "Дж. Д. Сэлинджер. Собрание сочинений" от издательства "Эксмо". Секундная радость от того что там, возможно, есть те произведения, которых я еще не читал, пропала сразу же после того как я открыл оглавление...

Естественно, там не было ничего для меня нового, но удивило меня вовсе не это. Названия всех произведений были совсем не привычны. Переведены как-то не так. Мне одновременно стало очень смешно и очень грустно. Сейчас я просто хочу перечислить вам версии переводов того самого сборника в сравнении с уже привычным, а после забыду о нем, как о страшном сне.

1. "Ловец на хлебном поле" (оригинал - "The Catcher in the Rye", устоявшийся перевод - "Над пропастью во ржи")
Ладно, тут понятно, переводчик решил не парится и перевести дословно. "Catcher" - это действительно ловец, да вот только откуда взялось хлебное поле, если "rye" - это рожь, да и уж если использовать слово "поле", то можно было хотя бы назвать его "ржаным". Насколько я помню, даже в самом произведении о нем говорится. Самое смешное, что выражение "над пропастю во ржи" уже давно является устойчивым в русском языке. И пускай оно переведено не так уж дословно, но все же является удачным и неизменно ассоциируется с фамилией Сэлинджера. Зачем было его менять - мне не понятно.

2. "Девять рассказов" (название сборника, естественно, не претерпело никаких изменений, да тут, собственно и менять то нечего).
- "Самый день для банабульки" (оригинал - "A Perfect Day for Bananafish", устоявшийся перевод - "Хорошо ловится рыбка-бананка")
Банабулька? БАНАБУЛЬКА? Что это за слова то такое? Где переводчик это вычитал? Он бы еще бананорыбой ее назвали. Или полурыба-полубанан - тоже хороший вариант. С началом названия все та же история - переводится дословно. Никакой фантазии.
- "Дядюшка Хромоног в Коннектикуте" (оригинал - "Uncle Wiggily in Connecticut ", устоявшийся перевод - "Лапа-растяпа")
Хорошо, тут не буду придираться, привычный перевод действительно далек от оригинала. Хотя "дядюшка Хромоног" и звучит слегка нелепо.
- "На пороге войны с эскимосами" (оригинал - "Just Before the War with the Eskimos", устоявшийся перевод - "Перед самой войной с эскимосами")
Здесь близко, не будем заострять внимания.
- "Хохотун" (оригинал - "The Laughing Mans", устоявшийся перевод - "Человек, который смеялся")
Вот она, вот она квинтэссенция тупости. Такое ощущение, что человек, переводивший название, самого рассказа вовсе не читали. Да там же прямая отсылка к Гюго и его "Человеку, который смеется", какой нахрен "хохотун"?.
- "У швербота" (оригинал - "Down at the Dinghy", устоявшийся перевод - "В лодке")
Я не поленился, и погуглил, что же это такое - "швербот". Оказалось - тип конструкции парусной яхты. Видимо переводчик решил выпендреться и вместо обычного "лодка" ("dinghy", кстати, именно так и переводится) впендюрил свое "швербот". Тут же возникает вопрос, а почему же тогда "у швербота", а не "в шверботе", ведь мальчик в рассказе как раз был в лодке. Сплошное недоразумение.
- "Для Эсме, с любовь и скверной" (оригинал - "For Esmé - with Love and Squalor", устоявшийся перевод - "Дорогой Эсме - с любовью и всякой мерзостью")
Тут, опять же, не далеко ушли от привычного варианта и перевели дословно. Такое ощущение, что переводчик вбивал оригинальные текст в промт и, ничего не изменяя, отправлял его в печать.
- "Губки - ах, в глазах листва" (оригинал - "Pretty Mouth and Green My Eyes", устоявшийся перевод - "И эти губы, и глаза зелёные…")
То, что "губки - ах", это еще пускай, но откуда в глазах появилась листва, если речь идет просто об их цвете, мне не очень понятно.
- "Серый период де Домье-Смита" (оригинал - "De Daumier-Smith’s Blue Period", устоявшийся перевод - "Голубой период де Домье-Смита")
ДА КТО ВАС АНГЛИЙСКОМУ УЧИЛ? "Blue" - это голубой! ГО-ЛУ-БОЙ! Откуда вы здесь серый выискали? Если уж брать не прямое значение, можно было бы вставить что-нибудь вроде "тоскливый". Но опять таки, если прочесть рассказ, то можно заметить много акцентов именно на голубой цвет. Например, главный герой был очень вдохновлен голубизной неба на картине его наставника. А основным поворотом сюжета является тот момент, когда ему присылает работу одна из учениц, и он остается крайне впечатлен ее картиной, на которой изображена дама в голубом.
- "Тэдди" (оригинал - "Teddy", устоявшийся перевод - "Тедди")
Да неужели.

3. "Фрэнни" (тут, ясное дело, все так же).

4. "Зуи" (аналогично).

5. "Потолок поднимайте, плотники" (оригинал - "Raise High the Roof Beam, Carpenters", устоявшийся перевод - "Выше стропила, плотники")
Да это же просто полнейшая промтовщина. "Raise High" - это стропила. Не потолок. Потолок - это поверхность над головой. Стропила - несущая система крыши. Две разные вещи. Могли бы назвать еще "Дверь запилите, плотники". А что, модно-молодежно.

6. "Симор. Вводный курс" (оригинал - "Seymour: An Introduction", устоявшийся перевод - "Симор: введение")
Иногда при переводе можно хотя бы подумать логически. Симор - это не наука, чтобы у него был "вводный курс". Симор - это персонаж. И данная повесть раскрывает детали жизни этого персонажа, те, что мы еще не знал. Это как бы "введение" к остальным историям о семье Глассов. Ну а наш переводчик, видимо как всегда не удосужился вникнуть в суть.

Единственный вопрос, который остается в моей голове, так это "зачем?" Зачем было нужно заново переводить Сэлинджера? Кто станет читать книгу, в которой даже названия произведений переведены так бездарно? У Риты Райт-Ковалевой замечательные переводы, к чему заново изобретать велосипед, если все уже давно привыкли к уже существующему переводу? Дешевый способ прославиться? Удручает, что данную "отрыжку переводчиков" выпустило такое хорошее издательство, ранее уже издававшее Сэлинджера в нормальной версии. И я, естесвенно, не собираюсь это читать, тем более, судя по отзывам, новый перевод получился в разы хуже. Печально все это, господа.