Антон Павлович Чехов – «Хамелеон», «Смерть чиновника»

Ввиду не зависящих от нас внешних причин старший не поехал в этом году на лето в деревню к бабушке и дедушке, где обычно происходила его каникулярная литературно-интеллектуальная жизнь, сиречь освоение школьного списка рекомендованной к прочтению литературы. Поэтому со списком он сражается в городе, и я не могла пустить это на самотек, так что теперь по вечерам у нас происходят обсуждения прочитанного, а я освежаю в памяти классику на уровне школьной программы.
Для справки: список дан учащимся, перешедшим в 7 класс.
Далее впечатления от прочитанного с моей и с детской точек зрения.

Чехова обожаю со школьной скамьи (по крайней мере, его произведения – они из немногих среди программной классики – не навевали тоски при подготовке к урокам литературы) и до сих пор. Вряд ли уже разлюблю, в общем. Для меня его произведения – образец юмористической прозы: тонкой и психологически выверенной, а значит, достоверной.
Здесь ребенку практически ничего объяснять не пришлось, он сам прекрасно справился с анализом текстов, правда, снова «споткнулся» о словарь (в принципе, не каждый взрослый сходу ответить, что это за должность такая «экзекутор», в которой имел честь состоять тот самый безвременно почивший чиновник Червяков). Тут же явственно проявилась необходимость уточнять по ходу чтения некоторые фактические моменты – вот на каких таких «Корневильских колоколах» случился зачин чиновничьей трагедии? (Впрочем, повторение есть мать учения, и разного рода словарями потрясать мне, видимо, придется еще долго...)
Гораздо более важно было обратить детское внимание на значение детали в прозе Чехова, потому что если на них внимания не обращать, то огромный смысловой пласт уходит из поля зрения, оставляя только прямую и очевидную событийность, что тоже немало, но... «Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником» (с)
Относительно роли детали в структуре прозы есть замечательное стихотворение Дмитрия Быкова (на всякий случай: я не собираюсь обсуждать автора стихотворения как неоднозначную личность, я только иллюстрирую его стихотворением абсолютно литературоведческую проблему), которое впервые я встретила в «Геноме» Сергея Лукьяненко. Оно тем более здесь уместно, что напрямую касается творчества Чехова.

Кинозал, в котором вы вместе грызли кедрач
И ссыпали к тебе в карман скорлупу орехов.
О деталь, какой позавидовал бы и врач,
Садовод при пенсне, таганрогский выходец Чехов!

Думал выбросить. И велик ли груз - скорлупа!
На троллейбусной остановке имелась урна,
Но потом позабыл, потому что любовь слепа
И беспамятна, выражаясь литературно.

Через долгое время, в кармане пятак ища,
Неизвестно куда и чёрт-те зачем заехав,
В старой куртке, уже истончившейся до плаща,
Ты наткнёшься рукою на горстку бывших орехов.

Так и будешь стоять, неестественно прям и нем,
Отворачиваясь от встречных, глотая слёзы...
Что ты скажешь тогда, потешавшийся надо всем,
В том числе и над ролью детали в структуре прозы?