О личных черновиках и откровениях

Раз уж так каким-то образом вышло, что на LL я взяла за почти-традицию высказываться откровеннее, чем вообще где бы то ни было, - продолжу.
Есть у меня одна история. Вчера любимый человек - с ним мы её пишем вместе - назвал это "соавторский проект". А поскольку сейчас я как-то не склонна иронизировать, то буду и сама говорить так же, потому что хочу так это называть. И вообще-то обычно я всё это никому не показываю, по большей части пока по одной причине - рано. Но есть там один ключевой момент. Наверное, ключевой.

Быстро кивнув, девушка подошла к книжному шкафу и коснулась корешка книги – ласково и легко, как гладят перепуганное животное. Даже не глядя, Лаурелл догадывался, на какую именно книгу пал её выбор – и, проследив взглядом за девушкой, он убедился, что не ошибся.
Только потом Лаурелл заметил, что в другой руке девушка держит блокнот и совсем маленький огрызок карандаша, едва не выскальзывающий из её руки. Приложив палец к губам, она вырвала из блокнота листок, что-то быстро написала на нём и протянула Лауреллу.
«Вы рады этой книге?»
<...>
- Да... – произнёс он и почему-то смутился. – Я её всё никак найти не мог.
<...>
«Раз эта книга нарушает законы мира, то вам тоже нужно нарушить закон. Раз вам так необходимо достать её – украдите её».
Прижимая к груди блокнот, девушка всё ещё улыбалась.
- Простите... – от удивления Лаурелл снова повысил голос, но потом, спохватившись, опять перешёл на шёпот: - А вы знаете её? Вы читали её?
Девушка улыбнулась чуть шире – и снова написала ответ, совсем короткий; на последнем слове грифель карандаша треснул, и она, отдав листок, виновато развела руками.
«Я её написала».
От прикосновения слова на листке смазались, а на пальцах остался серый порошок. «Как будто отпечатки снимают», - пришла в голову нелепая мысль, и Лаурелл вдруг подумал, что он, ещё ничего не сделав, как будто уже нарушил закон. Потому что согласился.

И это, собственно, была одна из причин, по которой я начала читать эту книгу. Из-за названия и такого маленького ещё совпадения, всё предваряющего. Я понятия не имела, что свою книгу маленькая немецкая девочка из аннотации тоже похитит из огня и она тоже будет нарушать законы мира. У меня, правда, книге в итоге повезло меньше, чем людям: от неё осталась только одна страница.
А вторая причина... У меня тоже среди героев - самых основных - есть маленькая девочка. И даже немецкая, хотя жила она, правда, в очень альтернативной Германии, если это вообще можно так назвать, и скорее после войны, чем во время. И всё-таки интересно же, потому что за книгу я бралась и ради знания. Давно ищу что-то именно о ребёнке. Воспоминания ребёнка о войне. Думала, не найду, а если найду, то это будет совсем не то, чего мне хотелось бы.
И вот читаю, и тут мне попадается фраза: "В середине февраля, когда ей исполнилось десять лет..." И я как-то застываю. Потому что у моей немецкой девочки день рождения ровно 13-го февраля, и это важная в сюжете деталь. Девочка, конечно, на Лизель совершенно не похожа. Но мне стало уже как-то неважно.
Наверное, я тогда поняла, что всё. Что конец мне, и эта книга поймала меня.
Кажется, я тут не первая, кто подозрительно косился на один из отзывов. "Книга, в которой хочется поселиться"?! Должно быть достаточно аннотации, чтобы понять, как дико эти слова звучат. Так я думала и всё ещё думаю. Вот только с каждой главой, пока читала, я постепенно понимала, что вообще-то от моего желания мало зависит. Нет, мне не хочется там быть. Только что мне остаётся делать?..
Наверное, так вспоминают прошлые жизни. Тоже цепляясь за мелкие детали, понимая что-то. Я совсем не ожидала. А теперь кажется, будто всё это время смотрела на знакомые места. Наверное, так не может быть, если просто что-то себе представляешь и о чём-то пишешь, но ведь эта книга тоже просто написана.
Где-то к середине книги или чуть позже я поняла, что теперь даже знаю, о ком написана была вот эта сказка. То есть, вообще-то, она очень контекстовая и должна отражать - маленькими клочками, напоминаниями - большую часть моих мужских персонажей и отголоски их историй. А теперь я вижу воплощение. Такую квинтэссенцию. Ганс Хуберман. Обычно в таких случаях я пишу стихи. Сейчас я могу только выть и желать биться об стенку, потому что большая часть из того, что я уже писала, кажется, тоже немножко о нём.
Слишком много всего. Этот резонанс, эти совпадения. И, опять же, я не знаю, к чему это и зачем. Почти как та история с "Облачным атласом", только многограннее, чаще и ярче.
Когда-нибудь, наверное, расскажу что-то ещё. Пока не могу, пока просто, не в тему даже этой истории, хочется сказать - я тоже хочу так любить. Как он. Любить и проявить любовь. Неважно, к кому. К ребёнку, к любимому, к незнакомому человеку... Я даже не боюсь говорить - что такое бесполезная доброта, граничащая с глупостью, я тоже понимаю. И вообще - я смотрю и вижу человека, который бы абсолютно во всём меня понял, но об этом я думать не могу. Потому что, если бы он существовал, то страшная была бы это жизнь. А я просто хочу так любить. Вот так...