Прекрасный сборник рассказов даже не о чае, а о том, где и при каких обстоятельствах можно потреблять этот напиток. И о людях, конечно.
А у меня не история вовсе, просто вот так пью чай я.

Достаю с верхней полки терку и возвращаюсь к столу. Папа успел уже удобно устроиться на шатком табурете и теперь распечатывает пачку "ахмада" с бергамотом. Это наш обычный чай, и пусть другие говорят, что чай в пакетиках ненастоящий и невкусный, - нам все равно.
- Сегодня Маринка опять от меня шарахнулась, - сообщаю я, беря со стола апельсин, - Пробежала под окнами и в подъезд юркнула, только я ее и видела.
- Так она всегда такая была, - соглашается родитель, - Вот сколько ее помню. Все стоит за углом, у забора, а как идет кто, так и прячется сразу. Да и вообще, чему ты удивляешься? У нас весь подъезд ненормальный.
Киваю утвердительно, и принимаюсь измельчать жесткую апельсинную корку на мелкой терке, - кухня тут же наполняется кислым цитрусовым ароматом. Середина дня, из детского сада по соседству слышны окрики воспитательниц и смех детей. Тихонько мурлычет радио. Чайник сегодня особенно упрям, и, судя по всему, закипать не собирается.
- Жаль только, что старожилов почти тут и не осталось, - задумчиво продолжает папа, - Мы вот только, Басовы, Эмма да Лариса с матерью. Остальные умерли, кое-кто съехал, а кто-то квартиру теперь сдает: думаешь, откуда у нас тут столько лиц кавказской национальности? У меня в последнее время такое впечатление, что это я к ним переехал, а не они к нам.
Я меланхолично помешиваю в пиале перетертую кожуру и вспоминаю глухого старичка из 11 квартиры, прошедшего Великую Отечественную, весело позвякивающего медалями. Частенько он выносил во двор колченогий стул, нахлобучивал на лысую голову белую кепку и следил за передвижениями жильцов, поминутно оглашая двор громким раскатистым "здравствуйте!" Вспоминаю Зою Филимонову - маленькую бабульку со второго этажа, у которой балкон выходил как раз на ту полянку, где мы любили играть в бадминтон. Зоя могла часами наблюдать за нашей игрой и бормотать себе что-то под нос. Нас это бормотание настораживало и, будучи суеверными любителями сказок, мы звали Зою ведьмой, о чем теперь мне даже думать неловко. Говорят, собственные дети ее оставили, пенсия была низкой и Зое приходилось просить, чтобы в магазине ей продали одно или два яйца, - на десяток не хватало.
Тополиный пух кружится за окнами, будто какая-то сердобольная хозяйка, живущая на облаках, решила провести весеннюю уборку и взбивает теперь перину. Чайник тоненько свистит, я засыпаю тертую кожуру к себе в чашку, прямо поверх чайного пакетика. Папа, вооружившись прихваткой, снимает чайник с плиты.
- А Нину Прусакову помнишь? - я наблюдаю, как кипяток в прозрачной чашке медленно темнеет и становится оранжевым, - Она-то куда делась? Крепкая вроде была, нос всюду совала.
- А ты не знаешь разве? Ее родственнички в психушку засунули. Она, видишь ли, миллион накопила каким-то непостижимым образом, а кому сейчас деньги не нужны? Вот и стала к ней сноха ходить, под благовидным предлогом, уколы делать. Делать-то она делала, но вкалывала видно что-то не то, - может, наркотик какой. Словом, становилась Нина от этих инъекций совершенно невменяемой - в одну точку глядела, на зов не откликалась, на раздражители, что называется, не реагировала. И вот как-то любящая сноха особенно удачно ей что-то там вколола, вызвала под шумок скорую, а те ведь долго разбираться не будут. Ну, ты понимаешь.
- Мда... история.
- И не говори. Кстати, Эмма своего мужа также спровадила. По образу и подобию, как говорится. Санитары за ним приехали, насильно в машину втащили и в дурку отвезли.
- Его-то за что? Тоже миллион скопил на свою голову?
- Нет, - папа прихлебывает чай и морщится - кипяток, - Пил много, надоел всем.
Я молча вдыхаю пар, поднимающийся от чашки. По оранжевой жидкости от моего дыхания проходит рябь и перистые апельсинные кусочки начинают кружиться. Сколько же их было раньше, соседей? Странных и добрых, подозрительных и слегка сумасшедших. Уехал Денис, с которым мы играли в настольные игры, сидя прямо на лестничной площадке, переехала куда-то в Германию худая и нервная Лена, а сосед напротив и вовсе из окна выпал. Вот так однажды ночью, без крика и шума - оп, и ласточкой. Папа режет шарлотку. Я вздыхаю и иду за тарелками. Воспитательница в детском саду кричит какому-то Ване, чтобы он перестал баловаться.

Чай "ахмад" из пакетика.
Вам понадобится чай с бергамотом, магазинный, тривиальный. Чтобы сделать цвет чая более насыщенным, добавьте немного тертой апельсинной кожуры и пару маленьких кусочков самого апельсина. Воду кипятите в старом чайнике, ни в коем случае не в электрическом, а в том, который со свистком, то есть в том, который умеет петь. Не ждите, пока чай остынет, аккуратно пейте обжигающий напиток, сидя на солнечной кухне. Позовите на кухню папу - пусть он порежет свежую шарлотку, и разделит с вами дневное чаепитие. Пока пьете, вспоминайте старых знакомых, иногда шутите, а иногда вздыхайте. Чай любит разговоры.