Когда деревья на Куршской косе были большими

Книга попалась в руки случайно и казалась не тем, чем является: на обложке нарисован тотемный столб – ну точно про индейцев. Нет, не про индейцев. А про столб сказано только в последнем абзаце книги: это символические лица господствующих ветров, скульптура, вырезанная Эдуардасом Ионушасом, живущем в Ниде. Да, книга – про Куршскую косу. Все о ней слышали, но ничего не знают. Я все детство лето проводил у бабушки в Вильнюсе. В 1969 был с отцом в Паланге, в Клайпеде. Паромом мы «переплыли» на самый кончик Куршской косы и ходили внутри старого форта. Форт впечатлял. Дальше, на косу, не пускали: погранзона. Ну вот в книге Юрия Вебера про то, что происходило там, на косе, как раз в это время.

Через год после поездки в Палангу отец повез меня в Евпаторию. На третий день на жаре я выпил стакан холодной газировки за копейку из автомата, и ночью у меня был сильный астматический приступ. Оставшийся отпуск отец носил мне передачи в больницу, куда я попал с односторонним воспалением легких. «Не обманывай меня, дорогой, я знаю, что у тебя ТАМ! Там у тебя не одностороннее воспаление легких! Там у тебя ДВУСТОРОННЕЕ воспаление легких!» У меня двустороннее воспаление легких было через полгода – в январе. Но тогда, в июле, отец принес мне почитать книгу Юрия Вебера «Вторник, седьмое мая» – про изобретение радио Поповым и Маркони. То есть про Маркони я знал уже с шестого класса. И книга была интересная. Автор запомнился. И вот жизнь спустя – попадается мне в руки «Ветер с моря», и я знаю, что автор – это тот автор, хороший автор. Посмотрел в Википедии – ровесник моего деда, журналист и писатель, популяризатор науки. Достойная жизнь.

Сначала я думал всего лишь пролистать «Ветер с моря», проглядеть вполглаза, но вскоре зачитался и прочел всю книгу основательно. С одной стороны – книга почти ни о чем, с другой – завораживает своим подробным рассказом обо всём, что касается Куршской косы. Первая треть книги – подробный рассказ об истории косы: гибель лесов две-три сотни лет назад, наступление дюн на рыбацкие поселки, долгое и трудное возрождение лесов и остановка дюн – работа, начатая еще прусскими немцами и продолженная литовцами после второй мировой войны, и в результате – создание физически стабильной системы на границе между двумя большими водами. А я всегда в Паланге думал: зачем склон с бугра к пляжу закреплен плетеными из прутьев ячейками? Оказалось, что склон – это авандюна, ячейки – закрепление подвижных песков.

Вторые две трети книги – подробнейшее описание работы ученых на косе. Одна треть – работа на суше: изучение эолового процесса на пляже и в дюнах, уловление и пересчет песчинок. Вторая треть – работа в прибрежной зоне: измерение скорости заплеска и отката волн, определение мечеными песчинками направления прибрежных течений, складывающихся в Большой поток, создавший косу, и так далее, и так далее. Об ученых из Москвы. Чистый, плавно льющийся язык. Длиннот нет, потому что это не длинноты, а сам поток мысли и жизни. Популяризаторское мастерство, когда не чувствуешь техники, но чувствуешь настоящий интерес автора ко всему, что он видит, ко всем деталям событий и быта. Хотя думаю, что эта бесконечная детализация – отчасти желание нагнать объем. В СССР авторам платили от числа печатных листов (один печатный лист – 40 тыс. зн. или 16 страниц обычного формата).

Витаутас Гуделис, Вайжгантас Кирлис, Витаутас Минкявичюс, Римас Жаромскис, Альфонсас Кайрис, Стасе Мочякене, Роже Стаускайте… Литовские имена и фамилии – это музыка. Славные советские времена – 1960-е годы. Спокойная, размеренно текущая жизнь многонационального советского народа. Но с высоты прошедших пятидесяти лет в молчаливости и основательности героев книги – литовских ученых – вижу, что ничего они тогда не забыли, помнили, что произошло после сорокового года, и спокойно ждали часа снова стать независимыми. Они стали. А я читал и попадал в своё детство, когда деревья были большими.