Смерть пионерки

Я бы не стала писать эту историю, если бы недавно не прочитала несколько отрицательных отзывов именно на стихотворение "Смерть пионерки". И именно от моих хороших друзей и близких по возрасту людей.
Нет-нет, я вовсе их не обвиняю. У всех нас своё детство и своя книжная история.
Кому-то вон и Осеева с Васьком Трубачёвым и Динкой не нравится. Кому-то Гайдар в пику.
А вот для меня — это авторы своей эпохи. И Эдуард Багрицкий — тоже.

Мы с Наташкой подружились почти сразу. И дружили долго — она даже свидетельницей на свадьбе у меня была.
А началось всё в третьем классе, когда она внезапно, уже в конце третьей четверти, вдруг нарисовалась на пороге.
(Напомню, тогда начальная школа была только три класса, и перевод в конце года был очень не характерен).
Наташка была красива и очень нарядна. Её это сразу выделило. У неё был фартук с плечиками, кожаные сапоги (а мы все носили бурки - войлочные разноцветные сапожки, кстати, Наташа потом не раз говорила, что дико завидовала нам ), необыкновенно красивые синие ленты в косах-бараночках.
Я, если честно, терпеть не могла, когда мама делала мне эти "бараночки". А вот у Наташи они выглядели очень даже красиво.
Но дело не в этом. Когда через неделю-две, после появления в нашем классе, Наташка на перемене выкинула вперёд руку с томиком Багрицкого и предложила, кому интересно, прийти в туалет на большой перемене...
Я вам скажу, что большая часть девочек была там.
И Наташа читала (третий класс, десять лет):

Валя, Валентина,
Что с тобой теперь?
Белая палата,
Крашеная дверь.
Тоньше паутины
Из-под кожи щек
Тлеет скарлатины
Смертный огонек.

Честно? Пробирало. У меня в доме был такой же сборник. Сколько я его прочитала? Не знаю.
А Натка читала в туалете. С выражением. На всех переменах. Мы просто плакали. Кстати, по программе мы Багрицкого не проходили. А вот в душе остался.
Я бы не стала сейчас оценивать это стихотворение. Тогда для нас оно было немного другим.
Да и как я могла что-то оценивать, когда в домах-квартирах моих бабушек-прабабушек в разных углах висели портреты Ленина-Чернышевского, а в других — иконы.