Неожиданный бонус

Искала я тут на днях букинистический экземпляр книги Мердок "Дитя слова" (которая у меня следующая на очереди к прочтению). Все книги Мердок я покупаю в двух экземплярах: в электронном (чтобы читать где угодно) и в бумажном (чтоб красиво стояло на полке) - соответственно, стараюсь найти нечто приличное, желательно, первого издания. Коллекция постепенно пополняется довольно редкими копиями, которыми я горжусь, разумеется. Однако с "Дитем слова" пока не везет, зато откопала в онлайн магазинах "Генри и Катто" и совершенно чудный экземпляр "Ученика философа". И совершенно неожиданно внутри последнего меня ждал замечательный бонус: вырезка из газеты "Таймс" от 9 января 1999 года с некрологом на смерть Айрис Мердок.

Звучит нелепо, конечно: слова "бонус" и "некролог" могут вписаться рядом разве что в каком-нибудь циничном контексте: но для меня эта вырезка - настоящая реликвия. И фото Айрис там из тех, которые до сих пор на глаза мне не попадались, как ни странно, хотя все ее фотографии, казалось, уже смотрены-пересмотрены.

Автор статьи не указан (или вырезан ненароком), но стиль биографа А.М, распознается без труда: уж во всяком случае, не без участия Питера Конради оно составлялось.

Статья 16-летней давности не сообщила мне ничего нового, но есть три момента в ней, на которых я в очередной раз помедитировала.

1. А.М. использовала художественную литературу для изображения метафизической битвы между добром и злом, но непременно разыгрываемой в ограниченном пространстве обитания праздных представителей высшего класса английского общества.

2. Почему в романах А.М. столько философии? "Наверное, я пишу о философских вещах, потому что я сведуща в философии, - говорила Мердок. - Будь я сведущей в мореходных судах, я писала бы о мореходных судах". Напомню, что она была доктором философии, много лет преподавала ее в Оксфордском университете.

3. Есть свидетельства, что рукописи Мердок никогда (или почти никогда) не подвергались редактированию. А рукописей было много (почти по роману в год), некоторые превышали 500 страниц в книжном варианте ("Ученик философа" в том числе). Те, кто критиковал ее за чрезмерную продуктивность, возможно, не принимали во внимание одно обстоятельство: несовершенство было ее коньком. Совершенство, подобно "добру", о котором она постоянно размышляла в своих произведениях, рассматривалось ею как нечто недосягаемое для возможностей человека.