Мои духовные братья геи

Думала-думала я тут, какую поведать историю, чтобы можно ее было прикрепить к "досье" "Святой и греховной машины любви", и ничего не cмогла придумать. Поэтому расскажу анекдот, связанный с "Честным проигрышем" (в ином переводе — "Вполне достойное поражение"). Вернее, два анекдота. Вернее, не анекдоты даже, а тесно связанные случаи из реальной жизни. Такие, какие в английском языке и обозначаются словом anecdote. Речь идет о моей реальной жизни — недавнем прошлом.

В сентябре прошлого года мне посчастливилось участвовать в конференции по архивам Айрис Мердок. Конференция проходила согласно регламенту, как положено: пленарные заседания чередовались панельными дискуссиями, в перерывах — чай, кофе, ланч, small-talk с другими участниками (ну иногда и не small). В одном из перерывов один из участников вдруг улыбнулся мне. Что само по себе, понимаете, не событие: улыбка при нечаянной встрече взглядами сама по себе ничего не значит. Участник мне улыбнулся особо. Он со значением мне улыбнулся-то, понимаете?

Оно было вовсе не тем значением, о котором кто-то тут уже мог заподозрить: участник — мужчина, я — женщина, двое, дескать, встречаются на Конференции — классика сами-знаете-какого жанра. Тут не то жанр вовсе (т.е. если быть почитателем Мердок, так как раз наоборот: жанр тот, какой надо): Участник-то гей. У него это на лбу написано. (Не в буквальном смысле, само собой, но есть такая категория людей, о которых сомнений быть не может, и они, слава богам, гордятся этим.) Я поймала себя на мысли, что где-то уже встречалась с Участником, но (как в классически пошлом сюжете) не могла вспомнить где. Улыбнулась в ответ сдержанно. Взгляд отвела все же. Чисто так — из приличия. Тем более, что подошло время очередного пленарного, и я поспешила в аудиторию впереди всей планеты: должен был выступать Питер Конради (биограф А. Мердок, тоже гей, между прочим, хоть это к делу не относится), хотелось поближе к нему сесть.

Только уселась со всем комфортом во втором ряду (могла бы и в первый залезть, но постеснялась), как услышала прямо над ухом: "Рядом с вами не занято?" Подняла голову — опять он, Участник! И опять с той же улыбочкой многозначительной. Я ему говорю: "Свободно, прошу вас". Он: "Благодарю". По-английски, само-собой. Но я акцент слышу. Пока не пойму, какой, только думаю, я его вот-вот раскушу: и акцент, и Участника — ну а че он так смотрит! Ну и главное, главное — я-то тоже смотрю, будто это брат мой молочный — Серега, с которым мы в детский сад ходили, ели порой из одной тарелки, спали в одной кроватке (порой), а потом сорок лет не виделись. Но дальше молчим оба. А потом Конради заговорил, нам вроде стало как не до того. Лишь переглядывались время от времени и не по делу лыбились, как идиоты.

На вечернем мероприятии всех нас, участников, угощали вином. Там-то Он и подошел ко мне наконец-то. И спросил меня: "Так мы откуда знаем друг друга?"

Выяснилось, что и не знали совсем. В этой жизни это была наша первая встреча (может, и не последняя, кто знает). Участник оказался довольно известным греческим мердоковедом, и мы долго говорили потом (пока нас не отвлек его бойфренд Кириякос, приревновал, возможно) — о "Честном проигрыше" — теме докторской диссертации Афанасоса (так Участника зовут) и моему (совершенно ненаучно) любимому роману Мердок.

А второй анекдот на второй день конференции произошел. Я познакомилась с другим участником — по имени Шандор, юношей из Будапешта. У него тоже на лбу написано все. Такой хорошенький, такой молодой совсем — так и хотелось дотянуться на угря на лбу у него и как следует выдавить. Такой молодой и — "Что же вас привлекает в творчестве Мердок-то, Шандор?" — полезла я со своими зрелыми нравоучениями (раз уж дотянуться до угорька мне бы все равно не позволил он, хоть и молодой).

"Так я люблю ее. Вот и всё! — сказал Шандор (у которого не только угри на лбу, см. выше). — Я мог бы быть ей любовником".

Я киваю оценивающе: "Я тоже".

Как понимаете, в этом "анекдоте" двойная мораль ирония. Но у нас с Шандором все же довольно много общего, в том числе A Fairly Honourable Defeat — любимый роман у обоих.

Спросите, причем тут, мол, "Святая и греховная машина любви"? Да не причем. Начинаю читать. Хочу привлечь к этому внимание тех, кто захочет почитать за компанию. И потом обсудить, как водится.

На фото профессор Питер Конради перед своим выступлением. Фотографий других моих духовных братьев геев у меня почему-то не оказалось :(