Кадзуо Исигуро — Не отпускай меня

Бывает же так, вчера ты прочла книгу, а сегодня узнаёшь, что автор получил Нобелевскую премию.
Я около семи лет хотела её прочесть, держала в голове. В какой-то мере я книжный и киношный садомазахист — до последнего оттягивать, когда все давно это прочли и посмотрели (к примеру, в эти выходные я в первый раз посмотрела "На игле"). Поэтому не буду писать рецензию (их тут уже более 800!), напишу очень личный и подробный отзыв.
Моя самая любимая преподавательница на факультете защитила по Исигуро докторскую и получила степень профессора. Поэтому он и именно эта книга навсегда прочно связаны у меня с ней. Она тот человек, который может объяснить всё, все детали, вскрыть все сокрытые смыслы, но при этом готова выслушать другую сторону, потому что где, как не в споре и дискуссии рождается истина. Именно она помогла думать, когда читаешь, не просто видеть слова на бумаге, а видеть то, что за ними спряталось, пусть даже это спряталось помимо воли автора.
В "Не отпускай меня" размыто время действия. Это антиутопия, а мы привыкли, что в антиутопиях обычно говорится о том, что нас ждёт, о ближайшем или далёком будущем. "Сумасшедшее семя", "1984", "451 градус по Фаренгейту". А здесь это вроде бы происходит в наши дни, во-первых, Мадам говорит, что первые опыты проводили непосредственно после войны (Второй мировой, полагаю), а сейчас уже "набили руку", во-вторых, на протяжении всего романа фигурирует кассета. Не думаю, что в далёком будущем можно будет легко приобрести кассету в лавке подержанных товаров. Но зато в мире будущего можно будет вполне легально приобрести органы. Как на рынке, свежие, специально выращенные.
За семь лет я, конечно же, словила сколько угодно спойлеров и приблизительно знала, о чём будет речь. Но это как смерть в "Смерти героя" Олдингтона, неважно, что ты об этом знаешь с самого начала. Здесь важны детали, мельчайшие зацепки.
Язык повествования может показаться сухим, я бы даже сказала, что это язык робота, лишенного эмоций человека. Сначала это не нравится, потом понимаешь, что это приём. И на протяжении всей книги то тут, то там начинаешь искать разбросанные "пасхалки", доказывающие, что клоны, выращиваемые для трансплантации тоже люди и ничто людское им не чуждо. Например, в Хейлшеме был паренёк, который любил пудинг и всегда брал вторую порцию, а над ним посмеивались. В Коттеджах другой паренёк, Родни, верил в реинкарнацию, причём об этой детали вскользь, а потом, спустя несколько глав, именно о душе будут говорить герои с Мадам.
И вот ведь вопрос — есть ли душа у приговорённого с рождения к смерти?
Бедняги герои, мы им сочувствуем, сетуя, какое жестокое общество. Но ведь мы тоже все умрём, когда-нибудь, даже пересаженные органы не помогут жить вечно. И здесь это вопрос времени и только. Вообще обычные люди, не доноры, как-то не являются центральными героями, да, они все, несомненно, важны, Мадам, опекунши, брюзга Кефферс, мнимое "второе я". Они такие пастухи, надзорщики, которые ходят по периметру жизней клонов.
Мы все хотим знать наше будущее, но зачем? Вот пример, ребята знают, что рано или поздно их растаскают по частям, они смиренные овечки, никому даже в голову не приходит взбунтоваться, не подчиниться, уехать, убежать от предопределённого конца? Почему так? Почему??? Потому что с самых ранних лет в их головы запрограммированно одно: твоё будущее — кончить на операционном столе, отдавая себя другим. И они покорно идут к этой цели. Это страшно. Без будущего нет надежд, всё происходящее принимается как данность. Секс — функция (героиня даже говорит холодным тоном: "у нас начались половые отношения", это же ужас), бесплодие — норма, другой жизни нет.
Все эти попытки представить себя на месте обычного человека словно детские игры, обрываемые реальностью. Вот Рут, представляющая себя на работе в офисе, кто-то рассказывает, что клон работает смотрителем парка, а многие пары верят в отсрочку — медовый месяц длиной в три года, когда из вас не вытаскивают органы, а позволяют насладиться любовью и друг другом. Но на деле это лишь мечты, иллюзии. Ведь конец один — смерть.