Хорошая книга, но не скажу, что прямо-таки в восторге. Честно говоря, Флорентино Ариса меня слишком утомил своей "вечной любовью" - вот этой одержимостью Ферминой Даса. Всю жизнь так страдать по ней, ждать, когда умрет ее муж, чтобы через 50 с лишним лет осуществить свою мечту, - это просто жесть. Это же фактически жизнь, растраченная впустую. Надо же так зациклиться на одном человеке и даже не попытаться устроить семейное счастье с кем-нибудь еще. Тем более выбор-то у него был большой. Особенно, учитывая, что она сама по нему и не страдала вовсе все эти годы, и прекрасно обходилась без него. В общем, Флорентино не вызвал у меня большой симпатии и какого-либо сочувствия, особенно из-за его безответственного и наплевательского отношения к другим женщинам, которым он наверняка испортил жизнь (а некоторые и вовсе лишились ее по его милости). Гораздо больше симпатии у меня вызвал доктор Урбино. Неудивительно, что Фермина в замужестве даже и не вспоминала про Флорентино, при таком-то муже. Мне кажется, на самом деле, если она кого и любила, то только мужа. А в конце, с Флорентино она осталась только из-за одиночества и тоски. Для меня вообще удивителен такой конец, я не думала, что она даст ему еще шанс. Это уже прямо как в сказке - ждал-ждал своего целых 50 лет, и вот - вознагражден. Да ну, в жизни так не бывает, Маркес сказочник)) Так увлекательно и с таким воодушевлением все это описывает) Романтика)) Но тратить свою жизнь на подобные бесплодные мечты, как Флорентино, я считаю бессмысленным занятием. Так что для меня его "пример" как бы, наоборот, "антирекомендация", как поступать ни в коем случае не следует)) Но книга интересная. Для меня особенно интересно было читать про жизнь Фермины, про ее чувства к Флорентино и к мужу. Не совсем понятно, зачем в начале рассказывалось про самоубийство приятеля доктора Урбино. Я-то сначала думала, что это будет история о нем и его возлюбленной, но оказалось, что они там просто для затравки, так, что ли?..
Насчет названия - как вы думаете, что имел в виду Маркес под таким названием? Любовь Флорентино и Фермины на этом пароходике, когда они подняли "чумной" флаг? Я-то сначала решила, что это история любви именно Урбино и Фермины, поскольку доктор встретил ее, когда она якобы болела "чумой". Но возможно, у этого названия может быть несколько истолкований, и обе истории любви к нему подходят?)
Книгу я читала в бумаге и слушала. Аудио-вариант очень понравился - не в первый раз слушаю Князева и с каждым разом он мне нравится все больше и больше)) Музыка тоже очень атмосферная, соглашусь с Викой).

Мне очень понравилась именно аудиокнига, так гармонично в ней все, так завораживающе, просто удовольствие. Если бы читала - больше четырех не поставила бы, потому что не совсем мое это, да и, думается мне, читать было бы не так увлекательно.

Конечно, это сказка и романтика, у меня даже не вышло сформировать каких-то чувств к героям, как у тебя (симпатии-антипатии), и судить их поступки, потому что я их как каких-то героев тысячи и одной ночи воспринимала) А мне больше всего понравилось про Флорентино все-таки читать, про его любовные приключения (и про всяких-разных женщин, встречавшихся ему) и романтичные фантазии насчет Фермины.

Название, я так думаю, можно по-разному трактовать. Мне подумалось, что просто была все эти годы холера, и параллельно - их любовь. Ну и вышло такое романтичное название)

читать было бы не так увлекательно.

Да, соглашусь, мне слушать было интереснее, чем читать) Над книгой я прямо засыпала, а аудиокнига действительно завораживала))

Света, а тебе Рушди Маркеса не напоминает? Помнишь, мы в том году читали "Детей полуночи", там тоже был врачебный осмотр, в чем-то схожий с осмортом доктором Урбино Фермины Даса. А в этом году я у него другую книгу читала, там тоже оригинальная любовная история, правда, он объявил обет целомудрия на 10 лет и соблюдал его (в отличие от Флорентино), а она жила активной половой жизнью. Вообще несколько схожи по атмосфере писатели.

Знаешь, я, честно говоря, не помню медосмотра у Рушди, но насчет атмосферности соглашусь, да, мне тоже показалось, что похожи.

я у него другую книгу читала

Это "Земля под ее ногами"? Надо же, как у тебя совпало) Тоже хочу почитать)

Ооо, а я никогда не забуду, как дед героя осматривал свою будущую возлюбленную по частям сквозь дырку в простыне! Это в самом начале романа было, наверняка помнишь)

В просторную спальню, столь же скудно освещенную, как и остальной дом, хотя длинные, пропитанные пылью стрелы солнечного света и проникали сквозь веерообразное окошко, прорубленное высоко в стене. Эти тусклые лучи освещали самую примечательную сцену, какую только доводилось видеть доктору; столь странную, невероятную картину, что ноги его опять повернулись к двери. Еще две женщины, тоже сложенные, как профессиональные борцы, стояли неподвижно в солнечном свете, и каждая держала край огромной белой простыни; руки их были подняты высоко над головами так, что полотнище простиралось между ними, будто занавес. Господин Гхани возник из мрака, окружавшего озаренную солнцем простыню, и позволил растерянному Адаму с полминуты таращить глаза на немыслимую картину, а потом, так и не дождавшись от него ни единого слова, доктор сделал открытие.

В самом центре простыни была прорезана дыра – грубый, неровный круг дюймов семи в диаметре.

– Закрой дверь, нянюшка, – велел Гхани первой из теток, а потом, повернувшись к Азизу, продолжил доверительным тоном. – В этом городе полно лоботрясов, которые уже пытались залезть в комнату моей дочки. Ей нужны, – он кивнул в сторону трех мускулистых теток, – нужны защитницы.

Азиз все смотрел на продырявленную простыню. Гхани сказал:

– Ну же, начинайте: можете осмотреть мою Назим прямо сейчас. Pronto [13] .

Мой дед обвел глазами комнату.

– Но где же она, Гхани-сахиб? – выпалил он наконец. Тетки приняли надменный вид и, как показалось Азизу, напрягли мускулы на случай, если бы он попытался совершить что-то неподобающее.

– О, вижу, вы смущены, – возгласил Гхани, и его ядовитая ухмылочка стала еще шире. – Вы, молодежь, вернувшись из Европы, забываете о некоторых вещах. Доктор-сахиб, моя дочь – порядочная девушка, тут спору нет. И она не станет выставлять себя напоказ перед чужими. Вы должны понимать, что вам не будет дозволено увидеть ее ни за что, ни при каких обстоятельствах; соответственно, я попросил ее разместиться за этой простыней. Там она, послушная девочка, и стоит.

Нотка неистовства прокралась в голос доктора Азиза.

– Гхани-сахиб, скажите мне, как я смогу осмотреть ее, не глядя?

Гхани улыбнулся.

– Будьте любезны определить, какую часть моей дочери вам необходимо подвергнуть осмотру. И тогда я велю ей поместить нужный сегмент перед дырой, которую вы видите. Таким образом цель будет достигнута.

– На что же, раз на то пошло, жалуется госпожа? – в отчаянии вскричал мой дед. И господин Гхани, закатив глаза и преобразив свою улыбочку в гримасу горя, ответил:

– Бедная девочка! У нее ужасно, невыносимо болит живот.

– В таком случае, – несколько принужденно сказал доктор Азиз, – пусть она соблаговолит показать мне живот.

Визиты Адама Азиза в спальню, пронизанную солнечными стрелами, охраняемую тремя мускулистыми тетками, сделались еженедельными, и каждый раз ему дозволялось взглянуть сквозь изувеченную простыню на очередной семидюймовый кружочек девичьего тела. За больным животом последовали слегка вывихнутая правая щиколотка, вросший ноготь на большом пальце левой ноги, крошечный порез на левой лодыжке. «Столбняк – вот что страшно, доктор-сахиб, – твердил помещик. – Моя Назим не должна умереть от царапины». Потом перестало сгибаться правое колено, и доктору пришлось вправлять его через дыру в простыне… а спустя какое-то время болезни переместились выше, минуя некие неназываемые зоны, и расцвели пышным цветом на верхней половине тела. Девушка страдала от таинственного недуга, который ее отец называл Гниль на Пальцах: на руках у нее чешуйками отслаивалась кожа; от слабости в запястьях, в связи с чем Адам прописал ей таблетки кальция; от жестоких запоров, которые лечились многократным приемом слабительного, ибо и речи не могло быть о том, чтобы доктору позволили поставить ей клизму. То ее лихорадило, то она страдала от пониженной температуры. В таких случаях ей ставился градусник под мышку, а доктор, запинаясь, что-то мямлил по поводу относительного несовершенства подобного метода. Под мышкой другой руки у нее развился опоясывающий лишай, в очень легкой форме, и Адам Азиз сделал присыпку желтым порошком; после лечения, в ходе которого потребовалось втирать присыпку, бережно, однако довольно решительно, хотя мягкое потаенное тело содрогалось и корчилось и доктор слышал из-за простыни судорожный смех, – ибо Назим Гхани очень боялась щекотки – чесотка прошла, но вскоре помещичью дочку одолели новые болезни. Летом ее донимала анемия, зимой – бронхит. («У нее такие нежные бронхи, – объяснял Гхани, – как маленькие флейты»). Где-то далеко гремела, двигалась от битвы к битве Мировая война, а в оплетенном паутиной доме доктор Азиз тоже вел упорное сражение с нескончаемыми недугами своей разделенной на сегменты пациентки.

И т.д.)

А! Да-да-да! Вспомнила, конечно! Вот память дырявая))

Наконец-то я закончила. Честно скажу, я давно так не уставала от книги. Я вообще в принципе романтику не люблю, но тут она зашкаливала. Если быть объективной, то книга, конечно, может и на 4, но я ужасно утомилась. Ощущение такое, как будто твой друг уже третий час увлеченно тебе рассказывает про каких-то совершенно не интересных и незнакомых тебе людей и тебе неудобно его прервать.

Сам стиль автора мне скорее понравился, абсолютно ничем меня не раздражал. Интересны были всякие мелкие шрихи. Допустим, что в те времена, пили шоколад, а чай был удивительным и странным нововведением.

Честно скажу, у меня вызывает отвращение большая часть истории. Представлять себе занимающихся сексом 80-летних стариков - это выше моих сил. Причем их и самих порою друг от друга воротит. Читать о том, что кавалер не рискнул пригласить свою даму на танец, в то время как дама уже давно ему ставит клизмы и протирает вставную челюсть - это полный пипец. И да, больше всего мне запомнилось и я точно никогда не забуду, это как одна мадам не могла достичь оргазма без соски, а другая делала за компанию клизмы со своим любовником. А не! Еще более отвратительно чем стариковский секс, это секс 20-летней девочки с 80-летним стариком. В принципе я могу даже в него поверить, но то, что она еще и влюбится в него, ну это...просто нет слов.

Мне тоже не понятно, зачем история началась со смерти друга доктора. Мне даже показалась сперва очень интересной эта идея, рассказывать сперва про одного героя, потом плавно перейти на другого, с него на третьего и так рассказать про целое сообщество. Но потом вдруг оказалось, что рассказ в общем-то про любовь ограниченного круга лиц.

По героям. Во-первых, у меня никак не хотели запоминаться эти странные звучные имена. Я всех со всеми почему-то путала.
Во-вторых, к Флорентино я испытываю скорее жалость. В принципе он очень даже неплохой мужик, и я не могу понять, почему он так всегда себя принижал, хотя пользовался достаточным успехом у женщин и достиг приличного положения в обществе.

К Фермина Даса мне глубоко несимпатична. Проявила себя как расчетливая, капризная, закомплексованная, бессердечная женщина. По-моему, она вообще никого не любила. Ей было удобно сперва с одним, потом с другим, потом опять с первым. Вот и все.

Симпатичнее всех, пожалуй, доктор. Хотя про его загул на старости лет читать было как-то противно.

В общем странное впечатление осталось от книги. Вроде как я должна была впечатлиться безумной любовью, а у меня остался легкий флер отвращения ко всему происходящему.

И да, конец был романтично-красивый)

Я тоже очень долго привыкала к именам) Даже не могу ничего из тобой сказанного оспорить, я просто под другим углом на всю эту историю посмотрела, не буквально, поэтому у меня и оценки поступкам героев нет как таковой, и какие-то нереальные вещи не возмущали. Может, я просто изначально настраиваюсь перед чтением латиноамериканских авторов (как и японских, например), что они странноватые и надо быть готовым ко всему)

Ну уже хорошо)
Мне вот все же немного жаль потраченного времени)