5 Сумбур вместо музыки

Замечательная книга, я предвзято изначально отнеслась, подумала как может европейский писатель понять нашу русскую многогранную душу, особенно когда у меня не срослось с Джозеф М. Кутзее - Осень в Петербурге . Щепетильно отнеслась к самой идеи, влезть иностранцу в голову к русскому гению в российских условиях (согласитесь, что с конца 19 века и до текущих дней наша страна все повидала на своем веку). Немного отвлекусь на Достоевского, Кутзее выставил его немного на грани сумасшествия (иначе как Достоевский смог бы влезть в душевные чертоги разума у своих героев). У меня произошел диссонанс реальности с вымыслом, особенно после посещения квартиры-музея Достоевского, где писатель представлен любителем чая и громким смехом. Не поверила я в историю Кутзее.

Книга Барнса о нашем русском композиторе Д. Д. Шостаковиче. Что знает Барнс о композиторе, как он смог заглянуть к нему в душу и заочно написать такой сокровенный роман, сложно объяснить. Скорее всего повлияло то, что он изучал русский язык, литературу и даже посещал СССР. Можно ли назвать такую маленькую книжечку романом (хочется больше страниц), меня впечатлил автор умением сплести в едино биографический материал и исторические реалии.

Кто для меня Шостакович? Это советский композитор, написавший "Ленинградкую" симфонию, которая звучала во время Второй Мировой войны. Боязнь, что Барнс полезет не в ту степь, пугала, настораживала изначально. Но мало кто знает, что ДДШ начал сочинять симфонию до начала Второй Мировой. Позднее он признается, что симфония в целом посвящена ужасам тоталитарного режима, к которому относится не только фашизм. И я считаю с этим предисловием надо подходить к чтению этой книги и узнать возможно сокровенные мысли композитора.

Если вернутся к содержанию, то автор коснулся трех важных лет в жизни композитора. Как пишет автор "1936; 1948; 1960. До него добирались каждые двенадцать лет."
- 1936 и последующий год, ожидание, что за тобой приедет машину и ты больше никогда не увидишь своих близких. Заранее готовый чемодан и ожидание ареста не в доме, а на лестничной площадке у лифта. Любимое время властей забирать людей ночью, без предупреждения. Когда все знают, что этого можно ожидать с нынешней властью Сталина, и ты покрываешься холодным потом от любого скрипа тормозов во дворе. Тоталитарный ужас.
- 1948 г. Приглашение Сталиным на поездку в Нью-Йорк на Всемирный культурный конгресс, где композитор наделен важной миссией, показать советское искусство и отстаивать интересы "оптимистичного" советского гражданина светлого будущего. ДДШ читал заготовленные статьи, в которых отрекался от любимого Стравинского (чей фотографический портрет держал в ящике письменного стола), протестовал против капиталистического формализма. Автором представлен взгляд композитора на ситуацию, когда заграницей набрасывались на него с вопросами, "признайтесь, что вас здесь понимают, а там не дают свободу мысли и творчества". Но Дмитрий Дмитриевич, всегда помнил о своей семье, о том, что он русский композитор и писал исключительно на нас. Легко кричать из-за бугра о гнете и несвободе, а потом бежать отдыхать "в свои комфортабельные американские апартаменты, с честью выполнив дневную норму трудов во имя свободы и мира во всем мире" (в данном случае он рассуждает о Набокове, который его вызывал на открытый и честный разговор "по душам" на публике).
- 1960 г. Предложение от Хрущева занять должность в Союзе композиторов, но для этого надо вступить в партию, что ему просто пришлось сделать, до этого он держался и оттягивал этот момент. Позднее в одном из своих интервью его сын рассказал, что "отец плакал в жизни только два раза : когда хоронили его любимую жену и когда он принес домой партбилет". И в книге мы видим большое сожаление, что он стал тем, кого всегда не любил (шишкой, разъезжающей на машине с водителей, человеком, которого одолевают бесконечными слезливыми просьбами, где он не может отказать). Рассуждения о том, что он уже слишком долго живет, что все значимое сотворил. Горечь, тоска и бесконечный стыд за идейное отступничество (подпись под опалой Солженицена, Сахарова, возвращается часто в мыслях к отвергнутому Стравинскому).

Автор написал интересную историю, местами напоминает дневник, мысли хочется перечитать. После прочтения сопереживаешь малодушию Шостаковича, которым он себя клеймил. А что я знала о ДДШ, что он один из протеже власти с непоколебимым авторитетом, другой стороны даже представляла.