4.5 Каждая страна имеет таких евреев, каких заслуживает ©

Подзаголовок, в общем-то, достаточно точно отражает специфику книги: Бенджамин Натанс рассказывает не о самой еврейской общине в Российской империи (в книге нет, например, крымских, горских и бухарских евреев), но о том, как она проявлялась во взаимодействии с властями, как Петербург пытался воздействовать на Черту и как евреи пытались влиять на имперский центр. Для Натанса важна не сама Черта, но как евреи вырывались за нее, добиваясь права на мобильность - пространственную и социальную.

Автор подробно описывает, как евреи осознавали свои права и пытались бороться за них (иногда весьма успешно), как стремились стать русскими и считали себя таковыми, несмотря на то, что имперские власти всячески им в этом отказывали; как евреи определяли самих себя и как это делала власть во время государственных и муниципальных переписей (через родной язык и исповедуемую религию).

Главной целью работы Натанса является доказательство того, что не было никакого разрыва между ужасным угнетением евреев в империи и внезапным приходом во властные структуры в советской России, что является традиционным взглядом на проблему. В своей книге он старается показать, что ассимиляция еврейского населения, его встраивание в российское общество, аккультурация и обоюдное взаимодействие начались гораздо раньше - с Великих реформ (и наоборот, советские квоты на участие евреев в различных сферах деятельности являются продолжением дореволюционной практики) . Однако у меня возникло ощущение, что по мере написания книги автор забыл о своей цели и переключился на другую - объяснить, как избирательная интеграция превратилась в строительство всеимперского гетто.

Грубо можно разделить книгу на три тесно переплетенные и взаимовлияющие части - это еврейская элита имперской столицы, образование для евреев и еврейская адвокатура.

Натанс с удовольствием закапывается в парадоксы имперской политики по отношению к евреям: выверты чиновничьей мысли не раз приводили к потрясающим прорывам, когда, например, в отсталой России возможности для образования для женщин (в том числе евреек) было значительно больше, чем в просвещенной Европе, где евреи были уже эмансипированы. Если по большей части меры по эмансипации евреев запаздывали по отношению к европейским, то после Первой мировой уже Европа (Польша, Венгрия, Германия) стала копировать расовые ограничения по нашему примеру.

Значительная часть книги посвящена образованию - как сначала империя заманивала евреев в школы, а те упирались, а когда наконец пошли в гимназии и университеты, так чиновники, под давлением общественности и интеллигенции, опомнились и тут же начали вставлять палки в колеса, вводя квоты и ограничения, что привело к радикализации. Поскольку эмансипация и аккультурация евреев в империи была сильно завязана именно на светское образование, фактически главы о нем служат книгообразующей основой - особенно учитывая, что об армии, другом важном факторе еврейской инкорпорации в российское общество, Натанс пишет значительно меньше.

Вот здесь определенный недостаток книги - она касается многих сторон жизни еврейской общины в России, но касается всего не очень глубоко, хотя и плотно. Например, здесь мало об антиеврейских погромах, зато есть раскол русского студенчества из-за них, мало о каждодневной жизни евреев в столице и других городах за Чертой, но много о баронах Гинцбургах. То есть более глубокую проработанность специфических тем лучше искать в других книгах - о еврейских солдатах у Петровского-Штерна, о еврейских ходоках - у Ольги Минкиной. Книга Натанса же создает ощущение недостаточности из-за огромного объема затронутого вопроса. С другой стороны, нельзя не признать, что книга на все сто выполняет свою задачу, демонстрируя размах, остроту и многообразие русско-еврейских отношений в позднеимперский период. Для того, чтобы ознакомиться с этой сложной темой исследование Натанса подходит как нельзя лучше.