2

Могу только позавидоать тем, кого эта книга привела на солнечную сторону улицы. Я оказалась на теневой. Где я свернула не туда? Видимо, все началось с сообщения автора, что она никогда не любила родной город. Как выяснилось далее, не любила она также школьный хор, и памятник Гагарину, поставленный после Ташкентского землетрясения, и что-то еще. То есть какие-то светлые ностальгические ноты проскальзывают... и неизменно уравновешиваются очередной гадостью. Не-ет, хэппи-энд обязан быть с видом на озеро Мичиган.

В промежутках между воспоминаниями ведутся затяжные окопные бои художницы Веры, которая думает о матери в лучшем случае что-то вроде «Ах ты, корова старая», и матери, которая относится к дочери ничуть не теплее. После первой их баталии мне уже трудно было воспринимать Веру как героиню романтической сказки, какой она оказалась в финале.

Еще в повествовании есть та же самая мать Веры, но в юности: Катя, эвакуированная из блокадного Ленинграда, хищная девица, которой только бы урвать кусок побольше. Вместе с ней появляется тема эвакуации, карточек, репрессий (а как же!) и прочей чернухи. Чернухи вообще много — от анаши до криминальных абортов, и много чего в промежутке, и все это как-то очень странно сочетается с вычурным стилем Рубиной.