5

Я знаю, что воспрянули недаром
сердца в чаду коричневого ада:
взошло созвездье красных командармов
на грозном небосводе
Сталинграда.

И суждено надежде распуститься,
раскрывшись, как цветок в объятьях сада.
Написана великая страница
штыками и рассветом
Сталинграда.

Пабло Неруда, "Новая песнь любви Сталиграду", 1943

Интеллигентский взгляд на войну. Не могу отделаться от желания сравнивать эту повесть Некрасова с главами из романа Шолохова. Да простится мне это сравнение, но это ужасно похоже на разницу подходов к коренным народам у Арсеньева и Федосеева – оба писали про сибирских жителей, но один отстраненно, со стороны, а другой рядом, наравне. Так и Некрасов – его герой офицер и со стороны, а у Шолохова герои как раз рядовые бойцы.

При этом простые люди в книге есть, не могут не быть. Но они, если честно, картонные. И Седых, и Валега что твой Платон Каратаев – символизируют народ своей простотой, широтой души, малограмотностью и при этом определенной живостью ума.

Сама фактура книги другая. Герой вспоминает город, город глазами студента и мальчишки из интеллигентной среды. Довоенный Киев конца 20-х, с огромным количеством иностранных немых фильмов в прокате, с кинотеатрами, специализирующимися на арт-хаусе того времени или на ковбойских фильмах.

Но можно предположить, почему эта книга понравилась Сталину. Автор нашел крайне уместный для военный прозы синтаксис. Повествование почти все время идет в настоящем времени, фразы короткие, рубленные, отлично передающие напряжение момента. Герои даже говорят также, быстро, односложно. Лирических отступлений минимум, события накатывают на героя, вертят его, опрокидывают, переносят с места на место.

Книга забрасывает читателя в водоворот сразу, с первых страниц – мы оказываемся втянуты в гигантское отступление летом 1942 после неудачного удара на Харьков. Автор хорошо подает географию. Я читал не отрываясь от карты, стараясь найти и сопоставить между собой Купянск, Булацеловку, Вешенскую и многие другие населенные пункты (на Украине много уже и переименовано, а с нашей стороны границы почти все осталось также, как в 1942). Герои оказываются подхваченными потоком, который выплескивает их на берег уже в Сталинграде, где их шокирует почти еще мирная жизнь. Действующие лица «Они сражались за Родину» остались чуть севернее, а подробнее о них мы так и не узнали.

Автор точен и подробен в деталях. Я почему-то люблю эти канувшие приметы той жизни. Офицеры берут в библиотеке дореволюционные журналы – «Ниву» и «Аполлон». Мне стало интересно, что такое дневная фотобумага и метлахская плитка. Про Hutte я вроде что-то слышал, но в контекст не ставил. И я как-то не задумывался, что Черчилль прилетал в Москву в самый разгар летнего наступления фашистов.

Но потом все это обрывается самой Сталинградской обороной. Детали и красивовсти стираются, остается голая окопная правда. Дурацкое сравнение, но это действительно как шутер от первого лица – сражения за каждый клочок, за насыпь, за будку, за основание трубы, за гору металлолома. Все жестко, жестоко и предельно четко. Кровь, кровь и еще раз кровь. Ошибки, приводящие к ненужным потерям, маленькие хитрости, господство вражеской авиации, наша артиллерия с того берега, и опять кровь и кровь. Наши при этом стараются остаться людьми – бритье иногда, куски художественных книг (любопытно, что герои книги будущего лауреата Сталинской премии читают в землянках книгу другого лауреата Сталинской премии про оборону Севастополя в Крымскую войну – «Севастопольскую страду» Сергеева-Ценского).

Автор неоднократно, но аккуратно славит Сталина. Это и портреты, которые наши помещают в своих землянках, и прочувственный диалог о том, как ему, наверное, тяжело держать весь фронт, думать о каждом участке. Я любопытства ради посмотрел несколько отзывов об этой книге на сайте и сильно удивился - люди пишут, что Сталина в книге нет, как и советского патриотизма. Люди такие люди - то, что потом автор эмигрировал, совсем не означает, что в 1945 он не писал вполне правоверные вещи. Ох уж этот синдром поиска фиги в кармане. Текст - упрямая вещь, вот он, перед вами, все идеологические маркеры на месте, только сделано это аккуратно и точно, так что и самому Сталину понравилось (судя по книгам, получавшим премию его имени, любил он как раз вещи неплакатные, сложные, противоречивые).

Финал существует в двух вариантах. Автор хотел написать три части, но ему предложили напечатать книгу, когда были готовы первые две. Поэтому есть скомканный, но вполне достоверный финал, а также есть и набросок третей части. Любопытно, но, пожалуй, книга должна остаться такой, какой вышла в печать.