4

Иван Ильич Людников, командир 138-й дивизии, прошел всю войну от начала и до конца. Застал время, когда немцы, попадая в плен, требовали наказать наших разведчиков, за отсутствие вежливости. Когда наши военные радовались каждому пулемету и пушке с боеприпасами. С октября 1942 Людников входит в состав 62-й армии под командованием В.И. Чуйкова. Это время, когда единственным способом спастись от артиллерии и авиации противника было сближение с немцами до расстояния броска гранаты. Вся тяжесть боев может быть описана словами из письма убитого немецкого офицера, которое принесли разведчики:
«Нам надо дойти до Волги. Мы ее видим - до нее меньше километра. Нас постоянно поддерживает авиация и артиллерия. Мы сражаемся как, одержимые, а к реке пробиться не можем. Вся война за Францию продолжалась меньше, чем за один приволжский завод. Мы брали крупные города и теряли при этом меньше людей, чем на этом богом проклятом клочке земли. Против нас, вероятно, сражаются смертники. Они не получают подкреплений, так как мы контролируем переправу. Они просто решили сражаться до последнего солдата. А сколько их там осталось последних? И когда этому аду наступит конец?..».
Не хватало не только снарядов. Не было даже отличительных знаков. Когда Людников производил в капитаны одного старшего лейтенанта, то шпалы на шинель пришлось срезать с шинелей комиссара и самого Ивана Ильича. Штрафники сами рвались в бой и совсем не ради снятия судимости. Остатки дивизии Людникова держали оборону клочка земли на территории завода «Баррикады». После войны там будет установлена мемориальная табличка с надписью:
«В ноябре - декабре 1942 года здесь проходил передний край обороны Краснознаменной 138 стрелковой дивизии.Дивизия под командованием полковника Людникова, будучи полуокруженной, героически защищала эту территорию, названную остров Людникова, отбила все атаки противника и участвовала в разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом».

Американские союзники пытались нивелировать подвиг дивизии, приравнивая тяжесть боев к обороне Лондона!
«Такие бои не поддаются стратегическому расчету. Они ведутся со жгучей ненавистью, со страстью, которой не знал Лондон даже в самые тяжелые дни германских налетов». Гораздо честнее были немцы, чьи газеты писали: «Впервые в истории современный город удерживается войсками вплоть до разрушения последней стены. Брюссель и Париж капитулировали. Даже Варшава согласилась на капитуляцию. Но этот противник не жалеет собственный город. Наше наступление, несмотря на численное превосходство, не ведет к успеху. Противник не жалеет собственный город...».
И вот уже ситуация меняется. Меняются и немцы, и их поведение. «Разведчик Александр Пономарев доставил в штаб дивизии пленного, весь вид которого мог служить убедительной иллюстрацией к тезису Гитлер капут. На ногах у гитлеровца - что-то напоминающее огромные валенки на деревянных подошвах. Из-за голенищ вылезают пучки соломы. На голове поверх грязного ситцевого платка - дырявый шерстяной подшлемник. Поверх мундира - женская кацавейка, а из-под нее торчит лошадиное копыто. Придерживая левой рукой драгоценную ношу, пленный козырял каждому советскому солдату и звучно выкрикивал: Гитлер капут!» Но мерило человеческого горя у немцев иное. Они твердили одну фразу «Кто, попавши в котел, свою лошадь не жрал, тот солдатского горя не знал», но не понимали, или делали вид, что не понимают, чего хотят от них наши солдаты, когда показывали разбомбленный дом матери и ребенка…
А потом была Курская битва, где наши танкисты впервые опробовали американские танки шерман, или, как их официально именовали, БМ-6. Неофициально же об этих машинах наши танкисты говорили: Братская могила на шесть человек. Шерманы полностью оправдывали этот нелестный отзыв. Они были очень уязвимы и легко воспламенялись.
И Витебская операция, которая была примечательна тем, что наши солдаты начали навязывать немцам свою тактику, реализуя свои решения.
9 октября дивизия войска 39-й армии первыми перешли границу гитлеровского рейха…