5 Роман тысячелетия

«Мы не вернемся. Мы никогда не вернемся. Был октябрь, но мы никогда не вернемся.
Когда они вернутся? Когда они вернутся?»

(С. 567)

Абсолютно не моё, ставшее моим. Мне чужды громогласные произведения, на самом деле поощряющие скучных пошлых людей. Здесь, в романе Томаса Вулфа, пафос на своём месте и повторы там, где надо.

Эта удивительная проза будто бы расхищена на куски другими американскими писателями ХХ века, но их «открытия» на фоне «Взгляни на дом свой, ангел» кажутся жалкими и ничтожными, слишком обыкновенными. Я буквально слышал тонкие голоса авторов, пытающиеся спеть хотя бы одну вулфовскую фразу.

«Он чувствовал, что страсти пьесы превосходят способности актеров»

(С. 573).

Пожалуй, только Рэй Брэдбери смог в какой-то степени сказать что-то, оттолкнувшись от высоты этой великой прозы. Для читателя важно осилить всю громаду, не сбиться от длинных перечислений, отнюдь не случайных.

Теперь все семейные хроники покажутся пресными. Впрочем, роман, что называется, вне аналогий. Пожалуй, его можно сравнить с откровением.

«О утраченный и ветром оплаканный призрак, вернись, вернись!»

(С. 567).