5 Do one thing for me, Sredni Vashtar!

Как можно рецензировать рассказ? Такой крохотный и который я НЕ ХОЧУ спойлерить?

Я читала раньше Саки, когда-то давно в детстве. Все рассказы, которые я читала, посвящены одному и тому же - противостоянию взрослого и ребёнка. И можно сказать, что он издевается над викторианскими правилами, когда детей загоняли в такие рамки, что речь даже не идёт о "правильном" или "неправильном" воспитании, речь идёт о том, останется ребёнок психически здоровым или нет. Как правило, родители давали послабление детям (меня дико бесит в "Агнес Грей" Энн Бронте, когда эта девушка, поступившая гувернанткой, сама сталкивавшаяся только с самодурством отца, которому противостояла добрая тётушка, начинает опять же ныть: "Ой, родители дают детям послабление, всё моё воспитание сводят на нет". Тьфу!), что принесло свои плоды - серийных убийц в викторианской Англии по пальцам пересчитать. Хотя перекосы воспитания были, так как серийники прочно связаны с викторианством и Джеком-Потрошителем.

Но взрослые у Саки ненавидят детей. Это не та ненависть, когда пьяный родитель избивает до потери пульса. Но уничтожать детей можно и иными способами. Это постоянная ненависть, под такой прочной маской доброжелательности, что взрослый и сам в неё верит. Взрослый не видит в ребёнке личности, он видит только животное, которое надо выдрессировать - запретить книги и красивые вещи, попытаться воздействовать психологическими методами, которые легче назвать насилием.

Как правило, это противостояние носит до определённой степени лёгкий характер. Шаловливость детей помогает им сохранить психику от чужого давления. Но "Средни Ваштар" из другого теста. В рассказе чувствуется надрыв. Одно и то же желание сохранить свою идентичность, которая так чувствуется в каждом рассказе, тут доведено до крика, до вопля. Такое чувство, что Саки, которого воспитывала бабушка и пара тёток, так и остался там, запертый в наказание в тесной детской и всё пытается, пытается выбраться, докричаться до тех, кому не всё равно.

Именно этот рассказ пользуется наибольшей популярностью. Его чаще всего экранизируют. И тут очевидно, что для нормальной экранизации требуется тот, кто тоже так, улыбаясь и шутя, живя своей жизнью, будет слышать свой собственный постоянный, бесконечный вопль из детства. Даже в моей любимой экранизации (вон кадры из неё внизу) есть слишком много "разжёванных" моментов. Хотя она наиболее близка к идеалу, потому что за кадром в ней только слова самого Саки и более ничего. Никаких дополнительных разжёвывающих линий, никаких попыток объяснить то, чего объяснять не нужно.

Десятилетний Конрадин, который живёт с кузиной-опекуншей. Конрадин не проживёт и пяти лет. Так сказал доктор, который мог и ошибиться. Но, гораздо важнее, что так подтвердила опекунша. Получив в его болезни право для своих действий "для его же блага", она ищет то, что доставляет ребёнку удовольствия, чтобы запретить. Отнять. Почувствовать собственную власть.

Зато у Конрадина есть свой рай - сарай, где живёт его питомец, курица-гуданка, главный и единственный объект его любви. А в глубине сарая есть клетка с хорьком (результат торга с мальчишкой-помощником мясника). Страшный, опасный белый зверь, которого Конрадин боится и почитает. И постепенно сарай становится собором, а белый зверь - богом новой языческой религии. Средни Ваштар. Бог ярости и сопротивления. Совсем не похожий на того, кто живёт в церкви, в которую Женщина ходит по воскресеньям.

Однажды Женщина заметит, как Конрадин ходит в сарай, обыщет его, но заметит только курицу. "Я велела её унести", - скажет она назавтра Конрадину, готовая привести тысячу причин, почему это было необходимо, но Конрадин только уставится в стол и промолчит. И с этого мгновения религия изменится. Как и всякому верующему, Конрадину станет мало просто выражать свой восторг перед кумиром, настало время просьб. "Сделай для меня одну вещь, Средни Ваштар", - начнёт распевать он. Он не будет называть вслух, что это за вещь. И в рассказе не будет сказано, допускал ли он хотя бы мысль о том, чего он просит, осмеливался он хотя бы представить то, чего так пылко желал или, как и его мучительница, он предпочёл спрятать от самого себя истинный смысл своих желаний. Средни Ваштар был богом, он должен был понять и без слов.

Но, увидев, что визиты в сарай не прекратились, Женщина как-то раз нашла клетку...

Рассказ такой простой, такой короткий. Но в нём столько мифологизма и напряжения. В панцирях из своих фантазий, мальчишка и опекунша кружат друг перед другом. Он в желании выжить, она - в желании убить. Ни один из них не в состоянии произнести правду даже мысленно, понять, что болезнь ребёнка дала женщине неограниченную власть. Они оба играют. И она не остановится. Чтобы ощутить свою власть над жизнью и смертью, вернее, "осознать, что только я понимаю, что надо для блага мальчика", как, скорее всего, она это называет, ей потребуется последнее доказательство. И так ли уж приходится удивляться мальчику, который пока не в силах осознавать реальность, но уже может интуитивно чувствовать её, когда он встаёт на колени и начинает горько просить о том, что боится назвать: "Do one thing for me, Sredni Vashtar!".

Почитайте. Сложно передать весь накал чувств. Там, где преступник обманывает сам себя, требуется нечто абсолютно прямое и искреннее. Жестокое в своей природной правдивости. Например, божественный хорёк по имени Средни Ваштар.