4

Это первое, что я прочла у Фолкнера. Ну, так получилось.

Сначала было тяжело. Эти гигантские предложения, отступления в квадратных скобках, эти придаточные и придаточные придаточных, в которых теряешься похуже, чем в джунглях. Иногда казалось, что вереницы слов опутывают и душат и ни за что не пустят вперед. Потом прошло. Это как с водой - если войти в течение, сопротивление тут же исчезает. Интересно, это так же в остальных романах Фолкнера? Надо будет, обязательно надо будет почитать его в оригинале.

Он очень чувствует свой народ. Я, наверное, не ошибусь, если предположу, что он южанин? Я очень мало знаю о Фолкнере, я не знаю о нем практически ничего. И буду узнавать своего "Фолкнера" по его книгам.
Ну, наверняка, он южанин. Ведь видно, что все это - от описаний запахов до психологических особенностей черного населения - свое, передуманное, перевиденное, пережитое.

А еще - он дитя своего времени, ведь пишет так по-"серединадвадцатоговека" - со всеми этими дорогами в пыли, разогретыми машинными капотами и неразрешенными конфликтами между своим индивидуальным и общим, народным. С болью и победами взросления и приобретения нового опыта, с переосмыслением прожитого, где была и Война, и свобода, и новая мораль. С попыткой втиснуть все это в свой опыт или наоборот расширить личный опыт, чтобы охватить, поглотить все это.

Ну, и немножко чужой. Потому что детство у нас с ним было явно разное и я мало представляю себе запах того одеяла, с которого началось, по сути, спасение от виселицы Лукаса Бичема - негра, который вел себя как белый.

P.S. У этой книги очень правильный конец.