4 «Дайте мне корабль из дерева, а железо вложите в людей» (С.О. Макаров)

Девятнадцатый век в России – это время, когда, к сожалению, перед умными людьми закрывались все двери, а перед безумными – наоборот распахивались настежь. Правда, иногда и гению удавалось проскользнуть внутрь системы, которая работала на иностранный капитал не хуже, чем какая-нибудь английская колония в далекой Африке. Но для этого была нужна незаурядная сила воли и настойчивость. К счастью, Степан Осипович Макаров обладал этими качествами. Одним из первых испытаний для проверки характера Макарова было введение в использование дорогущих самодвижущихся мин Уайтхеда. Макаров хотел использовать их в качестве торпед. Мины закупались в Англии, стоили 1200 золотых рублей, несколько торпед соответствовали стоимости постройки одного броненосца. Из-за дороговизны мины пылились на складах. И это при том, что еще в 1865 году Иван Федорович Александровский (художник по профессии!) сконструировал торпеду первым в мире. Но Романовым и иже с ними это было не интересно… Макаров взял на себя ответственность и взялся разработать технологию применения торпедного оружия. И его смелость была вознаграждена – он стал первым в мире военным моряком, применившим торпеды. Он даже угадал наиболее удачный способ запуска – путем выталкивания через трубу! А турецкий корабль «Итибах» в Батуме оказался первой жертвой торпеды. Макаров и дальше продолжал жить и работать в соответствии с принципом: «делай что должен, и пусть будет то, что будет». Без колебаний согласился возглавить морскую часть экспедиции Скобелева и наладить бесперебойное снабжение экспедиционного корпуса морским путем. Позднее, находясь в Босфоре и не желая терять время впустую, разработал прибор для определения скорости течения и доказал опытным путем, под носом у противника, наличие двух противоположных направлений течения в проливе. Когда руководство, устав от чрезмерно энергичного Макарова, отправило его на три года командовать старым кораблем на Балтику, он разработал планы мобилизации кораблей, то есть перехода их в боевую готовность. В октябре 1891 его назначают главным инспектором морской артиллерии, стремясь похоронить Макарова в канцелярщине. Но на деле он освоил артиллерийское дело, предложил медицинскому инспектору исследовать влияние артстрельбы на здоровье людей. Были проведены опыты с животными, издан циркуляр правил предосторожности. Макаров разработал способ крепежа специального «вязкого» колпачка из мягкой стали на головку снаряда. Обидно, что уже когда Макаров находился в Америке и побывал на испытаниях снарядов, то американцы уже знали его, как изобретателя колпачков. А в России его изобретение долго оказывалось ненужным. Отправляясь на последнее место службы в Порт-Артур, он, словно предчувствуя что-то, особенно сильно настаивал на отправке туда партии колпачков, но просьба его осталась невыполненной. Ему ответили отказом. Макаров указывал на несовершенство конструкции броненосцев, на то, что 100 перегородок водонепроницаемых не спасут от гибели корабль, в случае пробоины. При поддержке Макарова радиоиспытатель Александр Попов наладил опытную связь по радио между ледоколом «Ермак» в Финском заливе и материком. «Ермак» был детищем Макарова. Он также разработал и написал «Морскую тактику». Разработанные им правила ведения морского боя не приняли в России, книги отказались печатать. Журналисты дали тактике язвительное название «морское казачество». А между тем данное учение было взято на вооружение флотом разных стран. Тактика издавалась на разных языках, кроме русского (при жизни Макарова). В России ему даровали только ярлык морского казака. Строительство ледокола в России напоминало историю с торпедами. Первый ледокол в мире был разработан кронштадтским купцом Бритневым, который в 1864 году обрезал нос у парохода для того, чтобы тот мог ломать лед. Из Гамбурга именно в Россию были посланы инженеры для заимствования опыта Битнева. А в 1897 году, когда Николай II выделил деньги на строительство ледокола «Ермак», то строить его доверили английской фирме «Армстронг и Витворт». Естественно все секреты Макарова узнали англичане. Когда ледокол готов был отправиться в плавание, произошла размолвка между Макаровым и Менделеевым, который принимал участие в разработке ледокола. Размолвка была из-за того, кому руководить полярной экспедицией. Менделеев отказался ехать. Когда «Ермак», попав в очень крепкие льды, был вынужден вернуться, то против него в прессе была поднята настоящая злобная компания. Все как один журналы и газеты печатали карикатуры Макарова, а один журнал даже напечатал стишки про то, как позорно бежал «Ермак»… И это несмотря на то, что вернувшись в Россию ледокол много раз выручал из ледяного плена корабли, чья стоимость в несколько раз превосходила стоимость «Ермака». Более того, Витте создал специальную комиссию для расследования «Дела «Ермака» с освобождением Макарова от обязанностей по отношению к плаванию во льдах. А дальше начинается печальная, финальная часть замечательной, но трагичной жизни адмирала Макарова. Его отправляют в Порт-Артур. Он был заранее обречен. Точно также, как был обречен на захват новопостроенный порт Дальний, который был построен на неприступном ранее берегу словно приглашая высадить десант японцам. Да и сама аренда Порт-Артура была наживкой для России. Точнее для ее народа, ярким представителем которого был адмирал Макаров. Не мог он ничего сделать против рокового маятника, раскачиваемого с одной стороны кликой Романовых, а с другой стороны пиявками Ленина. Россия должна была быть принесенной в жертву «западной цивилизации». Макаров был не нужен ни одной, ни другой стороне. И поэтому, сколько угодно можно объяснять гибель великого адмирала нелепой случайностью, но это будут пустые слова. Почти 100% вероятность обычного убийства. Просто кто-то доложил, что проход для корабля свободен, а там были мины. Траления не делали, а доложили, что сделали. Броненосец «Петропавловск» подорвался на минах. Вместе с адмиралом Макаровым погиб и художник Василий Васильевич Верещагин, который тоже находился на борту.