1

Анализируя вздор, рискуешь впасть в две крайности:
а) этакой правдолюбицей носиться с дерьмом: "Ну, ведь дерьмо, сущее дерьмо! Вы понюхайте, понюхайте!!"
б) подражая солдату Швейку, вещать: "Это, камрады, разве мёрзлый гуляш? Вот у нас в Чешских Будейовицах гуляш был такой мёрзлый, что им стреляли заместо шрапнели!"
Оба варианта не весьма прельщают, поэтому загодя прошу прощения у тех, кого предлагаемый отзыв смутит, в т.ч. как лишняя трата энергии, и не стану обосновывать, почему "Цветочный крест" бездарен, незаслуженно вознаграждён. Напротив, я даже рада признанию г-жи Колядиной, что муж теперь-то купит ей обещанную гладильную доску. Счастлива и за Букеровский комитет - его продуманный PR-ход достоин самого Макиавелли. Итак, жюри в выигрыше, творец не внакладе, критикам работа есть... А где же читатель?
Ещё полгода тому назад написала бы: в афедроне. А сейчас? Такое словище скомпрометировали...
Сама писательница в интервью назвала три задачи, которые стремилась решить в "Цветочном кресте":
1) тема представления русичей, жителей Тотьмы, о своем теле и сексуальности или проще: показать, что в средние века на Руси был о-го-го какой разнузданный секс. Похвальная цель, высокая (не иронизирую ничуть). А вот средства никудышные: копипаст "Заветных пословиц" Даля, "Русского эротического фольклора" и даже... "Унянчила чадце, чтоб не пикнуло, — говорит повивальная бабка в романе, — Упестовала на вечный покой" Откроем Толковый словарь всё того же Даля на букву У: "Унянчили дитятко, чтоб не пикнуло", "Упестовали на вечный покой". А в бессмертной сцене посиделок бранные поговорки идут в том же порядке, что и в сборнике "А се грехи злые, смертные".
Чтобы описать сексуальные представления, следует хотя бы знать терминологию. Открываем "Цветочный крест" на эротической сцене:
...будет, будет его ретивое скокотать в нежных лядвиях Феодосии... Так. Лядвии - это бёдра. Скокотать - это скакать. Ретивое - это сердце. Отрешившись от адского видения - вырванное сердце скачет в нежных бёдрах - едем далее:
Вселукавый Агапка почесал в главизне, потер пястью носопырку и уже пожалел о промолвленном. Главизна, согласно верному Далю - начало, причина. Что чесал Агапка?
Она стала на колени перед киотом, поклонилась лику Матери Божьей, начала читать молитву и, не прерывая ее, разродилась... Без комментариев. У "русичей", право, иная физиология, негуманоидная. Как в "Филине" Т. Толстой: я забыл, перси - это какие места?
2) Я хотела показать ответственность лидера (а в 17 веке для рядового гражданина это был священнослужитель) за людей, которых он вознамерился осчастливить, уведя в безгрешное светлое будущее.
Прежде чем показывать чьи-то ошибки, имеет смысл выяснить, в чём состоит его труд. Что мы узнаём о труде священника и воообще о христианстве из "Цветочного креста"?
Что поп, лишившийся жены, становится распоп, т.е расстрига.
Что в святом храме могут окрестить славным языческим именем Истома.
И наконец, что Иисус Христос накормил тучу хавальщиков тремя хлебами и пятью рыбами.
И, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам... (Мф.14,19)
Справедливости ради подчёркиваю - акт клиторэктомии на почве религиозного помешательства вполне мог иметь место, но лет на сто позже. Первые российские скопцы и скопчихи появились в XVIII веке. Какая-то мода: Андахази, Елинек, фон Триер, теперь вот и русичи подтянулись. Феодосия гибнет не за скопческую ересь, иначе с ней погиб бы и подстрекатель, а за создание креста из цветочных гирлянд. Знает ли Колядина, что это традиционное украшение немецких кабаков?
3) ...хотелось использовать и объяснить смысл давно утраченных слов.
Со словами тоже не слава Богу. Вот звательный падеж в качестве именительного: отче разочаровал бы его. Русичей осеняет мысля, они планируют нести святое слово в массы, благоговеют не перед чем-либо, а от чего-либо (например, от каурых (конская масть) ляжек). Русичи в XVII, напомню, столетии обиходно пользуются терминами лидерус, галиматья, момент, инженер, астероид, экспромт, перпендикулярный, материальная, сориентировался, перспективный, карьерный, антицарские волнения, гвалт, натуралистично, просветительская и разъяснительная работа - выписано с трёх страниц!
Разве разбойники такие?! Разве могут читать оне поэтические стихи? Оне - это разбойницы, женский род.
Истома-скоморох о казни на костре: пожаловали меня двумя столбами с перекладиной. Вешайте, вешайте, всех не пережжёте?
А романтические беседы, произнесенные однажды? Русский прозаик не знает, как спрягается "быть" и склоняется "муде". Склоняются... головы.
Три было цели, три пули в молоко. И ведь читают, хвалят, защищают. Известные переводчики А. Грызунова и М. Немцов нашли для защиты следующую форму:
Читатель оскорблен — автор не уважил его ложащимся на душу (ну, или что там у просвещенного читателя вместо нее — вкусовые рецепторы? желудок?) текстом. Да автор вам ничего не должен, неужели трудно запомнить?.. Автор имеет право на любой языковой (и любой другой) эксперимент, автор занимается творчеством, он господь бог, елки-палки.
Спешат так, что едва портки не теряют. Торопятся пнуть, поржать, укусить, подъелдыкнуть, взять штурмом Зимний, разгромить еврейскую лавку, бросить книгу в топку. Главное — вместе. Будь как все, а там как вынесет. Жив русский дух, ого-го! Есть русская интеллигенция! Вы думали — нет? Ха, вот она, сбилась в свору, сейчас в глотку вцепится.
Итак, два образованных человека за то, что мне не понравилась книжка, меня сравнили с собакой, лошадью, погромщицей и фашисткой. Опус Колядиной - симптом. Опус + отзыв про господа бога елки-палки - уже синдром.
Бояться не нужно. Насторожимся.