5

Обычно Буссенара как возьмёшься читать – так за несколько часов книгу и проглатываешь. Хоть бомба над ухом разорвись – оторваться от романа Луи Буссенара не-воз-мож-но. Так вот. «Охотникам за каучуком» со мной как с читателем «не повезло» – я читала их более двух месяцев. И спешу поделиться своими мыслями, чтоб другие не повторяли мою ошибку. Ибо эту книгу читать НЕ НУЖНО. Вот, собственно, главная мысль моей рецензии. Кого она не устраивает – сразу могут мою длиннющую и нудную писанину игнорировать.

Но с этой проблемой рано или поздно столкнётся любой, кому Буссенар хоть сколько-нибудь дорог. К несчастью, это оказалось правдой – классик-приключенист, действительно, время от времени демонстрирует «странную любовь к ужасному», «зачарованность ужасом и насилием», «ликование текста в сценах массовых избиений, страданий и пыток». Данные тезисы попались мне на сайте французского филолога Матьё Летурнё – больше в Интернете более-менее осмысленного анализа буссенаровского творчества, увы, нет. (Вообще, думаю, и в печатном литературоведении с этим негусто). Так вот – сначала я испытала подлинный шок и возмущение… потом похожие отзывы с большей или меньшей регулярностью стали мне попадаться и у российских блогеров… и я продолжала упорствовать в своём неверии, ибо прочла на тот момент чуть ли не треть романов Буссенара… Можно ли в нём усомниться? И всё-таки рано или поздно это должно было произойти. Но я никак не думала, что это громадное потрясение, разочарование, гнев и боль у меня вызовут именно «Охотники за каучуком».

Собственно говоря, этот роман является продолжением «Гвианских робинзонов» - глубоко мирной книги. Она поистине трогает своей «антивоинственностью»: даже там, где напрашивается необходимая самооборона, главный герой категорически настаивает на ненасильственных мерах и прощении отъявленных бандитов (нападение разбойников отражается превентивным запугиванием дрессированными змеями, а главный злодей гибнет не от руки положительных героев, а от тамошних насекомых).

Возможно ли поверить, что продолжение романа, где главное действующее лицо – младший сын главного робинзона, а все остальные персонажи «приквела» появляются как минимум в эпизодах, окажется апофеозом самого чудовищного и неоправданного насилия?

Ну ладно бы, мелькнул какой эпизод – в увлечённости сюжетом можно многого не заметить, можно всё автору простить, особенно если любишь. Так тут нет – сцена пытки может длиться на протяжении главы и более (точно не могу сказать, мне казалось, что невыносимо долго). А их в книге несколько. Подробно, в деталях. Сначала главный изверг веко отрежет жертве, затем одну ногу, затем… Пособие для начинающих садистов, что ли?

Это самое страшное для читателя: любить писателя – и быть столь жестоко обманутым в своей любви. Не знаю, с какими чувствами читают эту книгу другие (где-то в Сети наткнулась на любопытную информацию… статистику, какие книги пользовались особым спросом у дореволюционных русских зэков… так вот, Буссенар там «вверху рейтинга»), но у меня всё внутри заледенело, я следила лишь глазами, но не сердцем. Моё глубочайшее страдание было обусловлено не сюжетом, а безмерным разочарованием в авторе, которого втайне обожала почти двадцать лет.

Потому так долго книгу и читала. Пока остынешь от очередной порции насилия… Но как смутно вспоминается потом бешеный читательский восторг, так же быстро вытесняет бессознательное и мучительные для него впечатления. Поэтому сейчас я легко могу сказать и о том, что мне из книги «вспомнится добром».

Во-первых, это довольно познавательное сочинение. Известно, что Луи Буссенар провёл в Гвиане пять месяцев и лично там всё излазил. Поэтому, если, к примеру, первая книга о Фрике («Кругосветное путешествие юного парижанина») – это мощный экшн в пустых декорациях, то здесь очень подробно прорисован «фон» - обычаи местных племён, условия жизни каторжников и всё такое. Вряд ли где ещё можно найти столь яркое описание процесса добычи природного каучука (введёшь в поиске «серингаль» - все ссылки опять же на Буссенара), добычи хины, историю спорной территории Гвианы. Я, конечно, понимаю, что, может, это всё весьма излишние сведения для современного человека, но я читала эти «научные врезки» взахлёб. Тогдашняя вера людей в прогресс, в развитие промышленности ещё не была опошлена жизнью, и этот энтузиазм поневоле передаётся читателю. (Всё же от Буссенара я жду в первую очередь эмоциональной подпитки…)

Но собственно действие книги несколько хаотично и разрозненно, тут Буссенар недотягивает до самого себя. И ещё кое-что мне кажется вторичным – отдельные эпизоды неуловимо смахивают на приключения из «Похитителей бриллиантов». А уж путешествие героев вверх по реке (с непременным преодолением сопротивления местных племён)… проще перечислить романы Буссенара, где этого нет. Но встречается и немало оригинальных, захватывающих сцен.

Уж очень много в романе злодеев, просто толпы. Несколько первых глав – описание побега шайки каторжников из кайенской тюрьмы. Положительные герои появляются далеко не сразу. Помнится, я одновременно начала читать романы «Охотники за каучуком» и «20000 льё под водой»… Разница катастрофическая: насколько во втором утончённая эмоциональная атмосфера, настолько же в первом грубая, дубовая. Видать, Буссенару нравится возиться с персонажами-негодяями. А вот мне как читателю потребны герои, которым хочется сопереживать!

Главный же мерзавец – отнюдь не из этого круга. Тут Буссенар мог бы достичь большого эффекта, блеснуть невиданным социальным психологизмом. Вообразите: негр с высшим юридическим образованием! Его как лучшего ученика послали учиться в Париж – но там юрист-негр никому не нужен… вот он и возвращается на родину и учреждает на Спорной территории криминальное государство. Но хорошая, интересная задумка автора с треском провалилась: весь эффект полностью уничтожается вышеоговоренными сценами зверского насилия. Наверное, сам Буссенар сочинял это под вывеской обличения деспотизма, но вышло как-то некрасиво: у читателей и литературоведов возникает стойкое подозрение, что автору куда более интересен «процесс», а не идея…

А вот с другими штампами в критике мне хочется поспорить. Даже Шеврие, великий Тьери Шеврие – ведущий и даже, пожалуй, единственный буссенаровед современности, как попугай повторяет, что Буссенар певец колониализма и национализма (вплоть до расизма). Ну, это только в предисловиях постсоветских изданий утверждается, что ничего такого у Буссенара нет и, следовательно, запретили его у нас после революции совершенно безвинно. А в современной Франции эти тезисы даже не обсуждаются. Ну, Шеврие их и копирует, типа извиняясь. Да, мол, увы, проникнут наш Буссенар националистическими и колониалистическим идеями... Но особо в аргументацию не вдаётся. Но, по моему мнению, тут «бабушка надвое сказала». Если при желании и можно найти пассажи, «топящие» Буссенара, то не меньше можно сыскать поворотов сюжета, сцен, где коренные жители колоний демонстрируют самые высокие, самые благородные качества. Вот и в рецензируемом романе автор с восторгом говорит, что в серингале (на каучукодобывающей ферме) Шарля Робена все дети – белых, негров, индейцев – жили как одна семья, не зная ссор и расовых различий (у него, автора, поди самого слёзы на глаза наворачивались при мысли о такой идиллии)… Вообще, очень много замечательных персонажей «не из белых». А в тех же пытках пленники-арабы демонстрируют мужество и не теряют достоинства, в отличие от белых каторжан, сразу ставших презренными трусами. Не знаю, что на самом деле было у Буссенара на уме, но в книге он точно антирасист.

А про колониализм… И кто только пустил такую байку! Да, герои «осваивают гвианские земли». Буссенар не раз от своего имени повторяет, каким способом можно сделать Гвиану процветающей: завезти коров, посеять рожь… И чего? Да Гвиана и сейчас принадлежит Франции! Пусть тогда Франция для начала даст ей независимость, прежде чем поливать Буссенара, навешивая на него глупые ярлыки, отпугивающие от него современных французов!

Вот такие дела. Если кто задастся вопросом, зачем я пишу такие рецензии, отвечу сразу: хочу дожить до того времени, когда творчество Луи Буссенара станет объектом серьёзных научных исследований. Мне кажется, что он не понят и неоценён. В том числе и у нас, в России.