5 Второй заход на кривую

Ливлиб всё помнит и ничего не прощает, так что где-то хранится моя немного менее положительная рецензия на это произведение. Энивей, время идёт, всё меняется, и я решился на второй заход. И этот заход был гораздо более успешным.

Вощемта, в той старой рецензии я честно признал, что недостатки, которые меня от книги отвернули, не недостатки ни разу, а просто сложности, которые я тогда не был готов преодолеть. Прежде всего, колоссальная насыщенность текста, где каждый абзац - это отдельное произведение. Не знаю, может быть, я повзрослел, или ещё что, но на этот раз с насыщенностью у меня проблем не было. Хотя, конечно, информативность книги колоссальная.

С определённого момента, меня начали привлекать подобные книги, с нелинейностью повествования и экспериментами с формой. Как минимум, потому что там у автора мало шансов выдать рояль в кустах или глупую мысль, с которой мне захочется спорить, вместо того, чтобы читать книгу. Если у автора достаточно эрудиции, если он умеет выдержать последовательно свой неканоничный стиль повествования и оставить простор для читателя, то это, помимо всего прочего, даёт читателю возможность получить от книги немного больше, чем вложил автор. Это то ли СПГС, то ли чит, я склоняюсь ко второму. Другое дело, что достичь этого не так просто.

У Пинчона же всё получилось. Но я хочу сконцентрироваться на одном конкретном моменте, который мне доставил больше всего: это внутренняя энтропия книги. Энтропия не была бы собой, если бы она не возрастала, конечно же. Так что «Радуга тяготения», довольно бодро и понятно начавшаяся, постепенно разваливается на множество мелких линий, часть из которых тупикова, случайна и так далее.

Довольно интересно наблюдать, как поначалу у нас есть крепкое повествование, понятные герои, БАНАНЫ! (для вязкости) и стройный сюжет, а в конце всё разваливается настолько сильно, что главный герой просто растворяется в тексте книги. И соль в том, что происходит не резко и внезапно, а вполне постепенно. И от того, как постепенно линии сюжета теряют своё чёткое положение и иногда, если что-то из прошедшего вылетело из головы, даже смысл, получается весьма интересный эффект.

В этой книге поразительным образом периодически приятно, а, может, даже нужно, ежели вы не матёрый пинчонист, иногда ничего не понимать, по крайней мере при первом прочтении. И, желательно, не ранее ~середины третьей части. Это, как ни парадоксально, погружает в нить повествования и позволяет сильнее интересоваться главными героями, которые тоже периодически теряются. Главное, этим непониманием не увлечься и не потеряться в этом лабиринте насовсем.

Пару дней назад я получил в личку вопрос: «знаешь ли ты какие-нибудь иностранные книги, по трешовости похожие на Пелевина и Сорокина? Мне вот Пинчона рекомендовали». Это заставило меня задуматься по поводу трешовости «Радуги». Действительно, там есть сцены массовых оргий, педофилии, БДСМ и прочих весьма достойных и интересных вещей. Там есть моменты, вызывающие физическое неприятие, очень натуралистичные описания тех или иных выделений, но только один момент вызвал у меня прям физическое неприятие — с копрофилией. Как-то остальные описаны настолько в тему и укладывающимся в повествование языком, что, зачастую, выглядят не как натуралистичные неприятные моменты, но скорее как полноценная часть повествования.

Добавить мне особо нечего. Про замечательный язык я писал ещё в старой рецензии. Чтение «Радуги», действительно, в некотором роде труд, но такой, приятный. Как игра на музыкальном инструменте, например, что немного заставляет подумать о том, что, блаблабла, Пинчон и место читателя в литературе, всё такое. Но думать об этом я в рецензии не хочу.

Так что теперь, наконец-то, я ставлю твёрдую десятку.