3 Человек викторианский

Проведя некоторое время в череде самоповторяющихся дней, я осознал, что отчаянно нуждаюсь в чем-то, способном сберечь хотя бы ту толику разума, что сохранилась во мне после бесконечных котильонов и поэтических декламаций. Непродолжительные поиски привели меня к заваленной книгами полке. Судя по толстому слою пыли, ею не пользовались на протяжении долгих лет.

Руководствуясь афоризмом Дугласа О’Райли «Опьянение — вот истинное вдохновение поэта!», я запасся кислым вином и терпением и устремился в самый отдаленный угол нашего бара, где бы никто не смог меня потревожить. Я прочел одну из найденных книг и, дабы дать пищу оцепенелому уму, предался размышлениям, результатами коих являются два мои трактата, что приведены ниже. Сразу смею вас заверить, что я не претендую ни на какую научность или достоверность, и в моих помыслах не было желания никого обидеть. Сии труды лишь плод моего скучающего воображения, не более.

Викторианское общество в естественной среде обитания
Естественная история одного дома, его устройство, обычаи, традиции и упадок

«Человек отличается от насекомого лишь тем, что его метаморфозы более сложны и непредсказуемы, а так же тем, что человек не является насекомым.»
Дуглас О’Райли

В ходе своих естественно-научных изысканий я наткнулся на дом приходского священника, «Уютное гнездышко». Примечательно, что священник этот — знатного рода, а значит всю его семью можно отнести к виду «homo nobilitas», аристократы. Помимо этого редкого вида, в том доме проживают представители видов «homo proletarius» и «homo doctus». Перейдем к более подробному изучению обитателей «Уютного гнездышка», а так же попробуем проанализировать их поведение. Для наглядности мне бы хотелось провести некоторые аналогии с насекомыми.

Свое знакомство с человеческим гнездом я начал с одного из представителей homo doctus, молодого самца, только что поселившегося в этом доме. Для homo doctus, человека-ученого, характерна следующая модель поведения: получив образование, представитель данного вида покидает семейное гнездо и отправляется в дальние страны для приумножения своих знаний. Но, что удивительно, в определенный момент homo doctus возвращается в естественную среду обитания, ведомый инстинктом размножения. Для нормального функционирования данного вида его представители должны неустанно заниматься умственным трудом, а так же иметь доступ к книгам. Успех создания семьи в большой степени зависит от материального положения особи, а так же от ее притязаний.

Помимо самца homo doctus, в «Уютном гнездышке» проживала самка данного вида: немолодая и несимпатичная особа. Отсутствие ярко выраженных половых признаков привело к тому, что она осталась полностью незамеченной нашим человеком-ученым. Самки homo doctus, как правило, обладают высоким интеллектом, но внешняя непривлекательность и бедность ставят их в зависимое от homo nobilitas положение.

Homo proletarius, или человек-рабочий, самый простой и поддающийся изучению образец человека-викторианца. Его основной функцией в гнезде является обслуживание и исполнение приказов homo nobilitas . В остальных сферах деятельности homo proletarius руководствуется чисто животными инстинктами: ешь, спи, размножайся. Мною были замечены случаи спаривания homo nobilitas с homo proletarius, но такие отношения никогда не приводят к созданию пары и нового гнезда. В случае оплодотворения, самка изгоняется из жилища и уровень ее жизни значительно падает.

Семейство homo nobilitas представлено отцом, матерью и десятью детенышами на разной стадии развития.

Самка homo nobilitas выполняет в гнезде роль матки. Регулярно оплодотворяемая самцом, она вынашивает и рождает здоровых и красивых детей, заботу о которых сразу поручает окружающим ее homo proletarius, рабочим дома. Королева гнезда проводит свои дни в лености и праздности, окруженная вниманием остальных обитателей жилища. Деторождение навсегда изменило ее облик: она стала огромна и неповоротлива, весь день только тем и занята, что пьет чай, лимонад, миндальную наливку, шоколадное молоко, ячменный отвар или травяные настои, а также поглощает в большом количестве пирожные, миндальное печенье, пирожки, желе и сладкие булочки.

Отец семейства, выполнив свое главное предназначение — оплодотворив самку, — потерял всякое значение в доме. Сбросив крылья, он поселился в своем кабинете и попытался найти цель свою в служении Богу и в написании Великого Труда, который приумножил бы Его славу и уложил бы на обе лопатки Дарвина и всю его братию. Посему он крайне рад появлению в их гнезде Ученого, которого незамедлительно сделал своим главным оппонентом во всех спорах. Но, следует заметить, что споры и рассуждения, более свойственные homo doctus, нежели homo nobilitas, давались последнему с большим трудом и не приносили обоим никакого удовольствия.

Детеныши homo nobilitas на стадии личинок представляют из себя прекраснейшее зрелище — симпатичные и любознательные, они еще не обладают в полной мере той заносчивостью и высокомерием, что так характерны для взрослых особей данного вида. Далее происходит чудесная метаморфоза: личинки окукливаются, затем кокон трескается и выпускает наружу совсем молодых юношу или девушку, неопытных, но готовых к спариванию. В брачный период homo nobilitas устраивают танцы, призванные привлечь партнера. Но, в отличие от птиц и насекомых, именно самки украшают себя яркими перьями и тканями, а самцы скромно облачаются в черное и оценивающе разглядывают потенциальных партнерш. Молодые, неоплодотворенные самочки напоминают нежных, беззаботных бабочек, что порхают с цветка на цветок, своими кокетливо оголенными плечиками и грудками они заставляют самцов действовать на уровне инстинктов, отринув логику и рассудок. Как правило, homo nobilitas выбирают себе в партнеры представителей своего вида. Но бывают исключения.

Наш человек-ученый, плененный обликом девушки-аристократки, добивается ее расположения и образует с ней пару. Но, как говорится, если вы хотите узнать, какой станет ваша жена, посмотрите на ее мать. Произошла новая метаморфоза — восхитительная бабочка обратилась маткой гнезда. Родив пятерых детенышей, самка стала такой же большой, неповоротливой и ленивой, как и любая представительница своего вида на этом этапе развития. Самец же homo doctus, как и любой самец homo nobilitas, выполнив свой самцовый долг, потерял всякую значимость, утратил мотивацию и вкус к жизни, так как лишился самого важного для него — возможности заниматься научными исследованиями.

Человек-ученый, изучая муравьев, обнаружил, что плененные в другом муравейнике особи, уподобляются во всем своим поработителям и начинают действовать как они, вплоть до нападения на своих бывших «соплеменников». Увы, в случае с человеком-викторинацем это не работало. Жизнь в «Уютном гнездышке» под боком с homo nobilitas не смогла превратить человека-ученого в человека-аристократа. Безделье претило ему и раздражало. Зависимость делала его положение невыносимым.

По итогам своего наблюдения я смог вывести три значимых тезиса:
1) Внешность обманчива. Как за внешностью дракона или змеи может таиться безобидное и беззащитное существо, так и за внешностью невинного и кроткого создания — существо порочное и распутное. Хотел бы сказать, что не стоит смотреть глазами, а стоит доверять лишь сердцу, но прихожу к мнению, что сердце тоже способно обмануть.
2) Самки homo nobilitas все же выбирают себе в партнеры особей своего вида. Никаких исключений. И, как показало наблюдение, homo doctus следует поступать так же, для полноценного и плодотворного существования. Попытки мимикрировать в данном случае обречены на провал.
3) Человек — не насекомое.

Жизнь после смерти
«Потерявшие, потерпевшие, нерастраченной любви переполнены,
Где надтреснуто, где надломлено — всюду боль течет неприкаянно…
Черт бы побрал эти стихи!»
Дуглас О’Райли

Как только осознал человек факт конечности своего бытия, начал он испытывать страх и предаваться мукам сомнения — что же есть смерть и есть ли что-то после нее? Для себя человек бессмертен: каждый знает, что умрет, но никогда не сможет понять, что он уже мертв. Поэтому мы всегда остро чувствуем и близко воспринимаем кончину дорогих нам людей.

Викторианская эпоха — интереснейшее время. Поколение, вдохновляемое Китсом и Шелли, что умерли такими молодыми, в какой-то степени романтизирует смерть и воспевает бессмертие духа. Поколение, воспитанное в страхе перед жаром адского пламени, возможно даже и не верит в него до конца, но не имеет мужества отринуть его окончательно. А случалось ли вам видеть посмертные фотографии того времени? Признаться, мне каждый раз невыносимо смотреть на них: они и пугают и притягивают взгляд одновременно. Викторианская эпоха — рассвет спиритуализма, люди постигают науку общения с миром духов. Но что это? Легкомысленная светская забава или серьезная духовная практика? Опираясь на «Ангел супружества», я попробовал разобраться в этом и многих других вопросах, занимающих мой ум.

Кто же посещал спиритические сеансы? Предполагаю, бывали и такие, что взывали к духу Бальзака или Байрона, но целью таких встреч было исключительно развлечение, борьба со скукою. Те же, кто были настроены серьезно (хотя и не верили до конца, да и не надеялись на многое), были потерявшими. Теми, кто изводил себя сомнениями и упреками, задавался вопросами, на которые могли ответить лишь мертвые.

Жена капитана, что ушел в плавание и не вернулся. Он — как кот того ученого, и жив и мертв одновременно и это самое тяжелое для женщины, ведь не известно, что ей делать: оплакивать иль ждать. Она приходит на каждое собрание, опасаясь и надеясь одновременно.

Дама, что производит на свет множество детей и теряет их одного за другим. Ей сложно с горем совладать и хочется ей знать ответ: что с ними там? С ее крошками, с пусенькими ножками и ручками, румяными щечками, ангельскими головками в золотых кудрях? Обрели ли покой, или маятся, не находя себе места?

И в центре всего этого — дама, потерявшая жениха в ранней юности. Ее окружение ожидало, что она, подобно индийской вдове, возложит себя на погребальный костер возлюбленного, отрекшись от всех земных радостей, сохранит чистоту и девственность. Но она нашла смелость выйти замуж и теперь терзается угрызениями совести и жаждет снова услышать свою первую любовь — простил ли он ее, не держит ли зла?

В противоположность ей — ее брат, что черпал в смерти друга вдохновенье. На своей боли и страдании он воздвиг памятник — поэму, чтобы оживлять меркнущую память о любимом друге. Прошли года, а он все сокрушается, что никто не может ответить на его рукопожатие. А стоит ли бередить раны и вскрывать их, собирая по крупицам капающую тоску и боль? Что в том умершему?

Герои повести не осознают, что такое смерть. Они воспринимают ее как личное горе, что-то неопределенное и эфимерное. Но медиум, что стоит одной ногой в мире живых, а другой — в потустороннем мире, не питает никаких иллюзий. Она знает, что смерть пахнет тлением, а ушедшие жаждут покоя и не хотят, чтобы их тревожили. И поразительно, но именно она еще сохраняет какую-то связь с реальностью и этим миром, в то время как мысли всех окружающих устремлены в иные сферы.

Есть ли жизнь после смерти? Да, несомненно. Оставьте умерших в могилах их, переживите смерть и продолжайте дальше жить. Ведь сколько людей жаждут обнять любимого человека, а обнимают лишь пустоту и, будто мертвым есть дело до живых, боятся полюбить и быть счастливыми опять. Но мы-то здесь! Мы не гнием, придавленные камнем ледяным, мы не изъедены червями! Мы можем есть, смеяться, злиться, пить (в конце концов)! Давайте жить, друзья. Оставим мертвецов в покое, они это заслужили.

______
Напоследок хочу отойти от сих высоких тем и сказать пару слов о литературе. Антония Байетт, несомненно, дама образованная и талантливая. Тот томик помог скоротать мне не один вечер, но, по прочтении его, в мозгу были лишь две мысли: 1. Красиво. 2. Скука. Что, думается мне, вполне подходит для описания всей той эпохи, за исключением, быть может, лишь прерафаэлитов.

Засим откланиваюсь,
А. Оболенский