5 Хорошо хоть грипп не кишечный

Даша посмотрела на неудачное фото моих новогодних подарков. Книги лежали веером и перекрывали друг дружку, поэтому назывались как-то вроде "...варельный ...етчинг", "...енький, ...ОЙ" и вот, "Петровы в гриппе". Даша сказала, что у "Петровых" пугающее название. Я ответила, что книжка вроде бы про то, что Екатеринбург — это тлен. Это был один из тех раз в жизни, когда я была невероятно далека от истины, и к той же истине невероятно близка.

Дело просто в том, что если уж в книге начинает закипать фантасмагория, она непременно немного выплеснется и в мою читательскую реальность. Прямо таки чудо, что из непревзойденных жирух Чайны Мьевиля я дважды выбралась живой и ничем не оплеванной. Но как смотрят утром на члена семьи, который накануне вечером ни с кем ни разговаривал, триумфально дочитывая книгу, а утром явился на кофе все с той же книгой в руке, потому что она, видите ли, закольцевалась, и теперь нужно читать все сначала?

Первую главу про Петрова в троллейбусе я читала, сидя в кофейне, куда все продолжали и продолжали вваливаться люди, уставшие от ледового городка на центральной площади, который чуть не растаял, когда 30 декабря было +3, но ко второму января его поплывшие статуи снова успели застыть. За столиком напротив мужик в лыжной куртке все кричал и кричал, сколько можно ждать пятьдесят грамм водки, неужели так сложно пятьдесят грамм водки налить, почему пятьдесят грамм водки приходится ждать полчаса, и все порывался уйти, но не мог, потому что его крошечный сын молча и терпеливо полчаса ждал клубничный или банановый торт. А еще у них была жена и мама, которая ничего не выражала, и по ее спине в лыжной куртке не был ясен ее внутренний конфликт. Когда мужик докричался до официантки, она невозмутимо объяснила ему, что водку в кофейне без очереди не наливают, а он горько ответил ей: "По американской системе работаете, значит? Как не стыдно!".

Конечно, я многое упустила в первой главе, потому что мне тоже много чего не несли полчаса, хоть я водку и не пью. Зато водку пили Петров и Виктор Михайлович, пока последний на повышенных тонах разглагольствовал про политическое и античное, и я поэтому ждала совсем другого, привычного развития событий. В "Петровых" вообще много привычного, эдаких гришковцовских заигрываний с детскими воспоминаниями, но я старательно не поддавалась на звездные войны и человека-паука, хотя смеяться вслух начала уже странице на второй. Однако описания гриппозных галлюцинаций, будто списанных с моих, и города с невозможными улицами имени лет, который существует будто бы только в окне троллейбуса, покорили меня еще до того, как речь зашла об остальных членах семьи Петрова.

И конечно, много еще необъяснимого успело произойти со мной за эти дни в компании Петровых, включая то, что мне успели подарить восьмилетнего ребенка и в тот же день забрать обратно. К моему ужасу, с Петровыми происходили вещи и побредовее, превращая простое предновогоднее бытописание то в химерический хоровод, то в темное городское фэнтези о Воланде, который не нужен Екатеринбургу сейчас, но которого он заслуживает. Эта книга — одиссея вируса гриппа внутри Петрова и таблетки аспирина в кармане Петрова на троллейбусе без конечных остановок, ползущего по пробкам над миром подземным, чем бы он ни был, вокруг самого Петрова и его гриппа, которым следовало бы поехать на трамвае, но не хотелось делать крюк.

А я пообещала себе в этой рецензии ничего не говорить о Геймане, не использовать слово "хтонический", и поэтому хочу оставить ее как есть, в виде одного большого отступления от книги, у которой вот есть первая глава, а потом будто бы в голову кто-то вставляет и тут же быстро вытаскивает один за другим цветные и черно-белые слайды.