4.5 Антищелкунчик

Жили в мире с природой и так любили животных, что котят топили только в тёплой воде.

А не бяше ли нам, братие? Не так: "Память рода, предания предков рассказывают, что Вяйнемйнен ..." В том смысле, что Павел Крусанов не только наиболее радикально настроенный имперец современной русской литературы, но еще и человек, перед которым руссо-финские культурные отношения в большом долгу. Он сделал наиболее полную адаптацию карело-финского эпоса "Калевала". Как сочетается имперский фундаментализм с пристальным любящим вниманием к чухонскому фольклору? Н-ну. возможно он просто воспринимает Финляндию частью Империи, наиболее географически близкой к Петербургу, который наметил в столицы ея?

Возможно, а следом придет очередь преданий более отдаленных от сердца Гисперии народов, вплоть до инков и ольмеков (маори и тибетцев еще не забыть бы), но мне отчего-то кажется, что декларированная "имперскость" играет у Павла Васильевича роль в большей степени декоративную. Державные орлы, простершие крыла над Европой, Азией и значительной частью Америки (не говоря уж о черном континенте); скипетры, короны, пурпур мантий; все народы, от края до края Вселенной, повинуются Слову Императора ("и в стране озер семь больших племен слушали меня, чтили мой закон"); Вагнер и Глинка с вкраплениями Чайковского фоном; несокрушимая мощь военной машины в сочетании с безжалостностью к своим и чужим. Мальчики любят играть в солдатиков, а "Укус ангела" - она и есть, игрушечная баталия со старшей сестрой на роли единственного товарища по играм: "А потом мы установим Мировое Господство!"

Ну да, потому что он по определению не может быть чудовищем, серьезно относящимся к созданной собой Гисперии с олухом и садистом Иваном Некитаевым во главе. Он слишком умен, образован и талантлив, чтобы серьезно. Я далека и от мысли объявить "Укус ангела" романом-предостережением, антимилитаристским и бла-бла-бла. По-настоящему хороших антивоенных книг мировая литература знает много и пытаться контрабандой впихнуть в их ряд такую, которая пацифизма никаким боком в виду не имела, было бы как минимум дурновкусием. Вот, нащупала, это "Щелкунчик" наизнанку, в соответствии с лучшими традициями постмодерна. Набор составляющих почти тот же - фабуляция иная. На выходе имеем. что имеем.

Давайте оставим за рамками этого текста описания зверств и жестокостей, чинимых сторонами. Давайте не будем касаться и эзотерики, которая тут в объемах колоссальных, порою переходящих в промышленные. Поговорим о языке книги. Сказать, что он хорош - не сказать ничего. Много Гоголя, Набокова (времен "Ады", а не "Лолиты"), отчасти аксеновский "Остров Крым". Неизбежное влияние классики: от Пушкина и Толстого до Бунина. Временами невыносимый, но прекрасный Платонов. И совсем нет Павича - его много будет в других книгах писателя, но о них и разговор не здесь. И я совсем не поймала Фолкнера, о котором говорят, как об оказавшем значительное влияние на Крусанова. Право, ради одного языка стоит почитать "Укус":

"Ты не знал? Она разбилась в омлет о Херсонскую губернию".

Остается только добавить. что Руслан Габидуллин начитал аудиокнигу превосходно.