4

Недавняя кончина Сергея Николаевича примешивает к послевкусию щемящей грусти и вынужденного одиночества, оставшегося после прочтения, чувство утраты бережно и любовно хранимых им обрывков истории угасшего рода. Какая судьба ожидает папки с документами, величественный письменный стол, привезенную из-за границы финскую лампу, кропотливые теткины вышивки, любимые безделушки жены: ссылка на дачу, свалка или в лучшем случае антикварная лавка? Родных, которые оценили бы подобное наследство, не осталось.

Через описание вещей демонстрируются социальные сдвиги, то возносившие семью на вершину, то повергавшие вниз. Близкая родственница с мужем готовились прожить жизнь в огромной квартире с массивной мебелью, давать обеды, устраивать танцы, но приготовленное убранство пришлось размещать в коммуналке. Дедушка, член ВЦИКа, одаривавшей родню занятными японскими штучками и поделками уральских мастеров, закончил жизнь в сталинских лагерях.

Неожиданно возникает лирическая нотка воспоминаний о любимой жене, ее милых привычках, равнодушии к быту. Вдруг автор, устыдившись скрытых слез, резко сворачивает на пламенный стиль газетный передовицы, ассоциируя фарфоровые фигурки гоголевских героев с современными политиканами.

Завершается книга воспоминаниями о ласковой и веселой собаке, ушедшей в один год с женой.

Две женщины, которых я любил больше, чем себя, ожидают меня по другую сторону этой рукописи, книги и жизни: мать и жена. Но рядом с ними вглядывается вдаль моя собака.