I не питай мене, чому мої пiснi
Тобi нагадують те, чого нема.
Але ж вiзьми собi з полицi молодiсть,
Зiтри пилюку там, сядь i заспiвай.
Океан Эльзи, «Африка»

Я решил спасаться. Я боролся и брыкался. Я не хотел, чтобы пустыня вошла в меня. И когда мы приблизились к палящему центру пустыни, где корабль с высокими мачтами ждал спуска на воду, четырехголовый дух сказал:
— Этот корабль довезет нас домой к твоим спутникам через все океаны песка.
Бен Окри, «Голодная дорога»

По ночам я вижу яркие сны, и, возвращаясь в этот мир, всегда понимаю, где я, но не всегда могу сразу же перестать тревожиться, перестать любить. Я жила в этих мирах, спасалась от погони, искала кого-то. «Голодная дорога» - это сон. Знаю, что сейчас не сплю, и могу верить или не верить, но часть меня знает: это действительно случалось. Азаро видел корабль и я видела его.
_______________________
Воздух пропах пылью. Сам песок, измельченный ветрами и годами, стал воздухом здесь, обволакивающим и удушающим. Красный выжженный мир, и некуда прятаться, который километр дорога тянется под палящим солнцем.
Поднялся столб пыли, песчинки посыпались в невидимые воздушные карманы, разрывая их и создавая шум почти оглушительный в сравнении с монотонным ритмом шагов.
Поежившись от невесть откуда взявшегося холодного порыва, я набросила рубашку. Расправившись с последней пуговицей, заметила на горизонте что-то, похожее на гигантский караван. Оно приближалось, становясь все отчетливей и реальней, как фотография проявляется от тепла.
Это не мираж!
Я побежала навстречу.

Это призрак.

Понимание сковало тело. Я не могла пошевелиться или отвести взгляд. Из песочного облака со скрежетом вышел корабль двадцати метров в высоту, целиком состоящий изо льда.
Потускневшее солнце не играло на его поверхности. Корабль, казалось, всё еще находился в океане, и только темный мокрый отпечаток позади на песке делал его непохожим на ночное видение.

Разве призраки оставляют следы?

Призраки всегда оставляют самые глубокие следы.

Я подошла ближе и дотронулась. На левом борту образовалось отпотевшее окошко. Внутри лед был прозрачным. Там были люди. Словно терракотовая армия, они стояли смирно, впаянные через небольшие промежутки в основание. Все в одежде начала 20 века: корсеты, платья в пол, подтяжки. И тут чей-то голос начал нашептывать мне историю.

"-Один парень… Он сейчас с ними. Так вот, больше всего на свете хотел свободы. Все хотят, но он не боялся получить её. Однажды выиграл билет и отправился в путь, счастливый от того, что не знает, куда на этот раз забросит судьба. В пути он встретил девушку. (Она плыла навстречу кристально ясному будущему; вокруг нее был океан, но скоро должен был остаться лишь небольшой водоем - ноги не промочишь). Конечно, этот счастливчик предложил ей пойти с ним. Потеряться вместе было бы не страшно. Но океан оказался сильнее и опаснее, чем они думали. Все, кому было не за что держаться, кроме своих надежд и мечтаний, пошли ко дну. Исчезая во мраке, этот - не такой уж и счастливчик, как оказалось - попросил еще раз увидеть солнце в волосах той девушки, еще немного времени, еще немного дорог до окончательного забвения.
Вселенной всё равно.
Но мысли тех людей создали такое сильное поле, что даже вода стала из ледяной - настоящим льдом, нетающим. Они сами стали кораблем, с тех пор пытаются отыскать верную дорогу. Внутри темно и никто не знает, куда идти, поэтому они плывут вслепую. Уже… - я услышала щелчок и тикание часов - …долго. Уже долго.
А она счастлива. Да, очень счастлива. То есть, была счастлива. Мертва уже много, много лет. Но дорога её была светлой. Может, и они когда-нибудь перестанут…бежать."

Вдруг всё пришло в движение, смотровое окошко вновь затянулось белым и, перемалывая песчинки, корабль медленно поплыл на восток. Одна на много километров пустыни, я смотрела вслед, а когда он исчез в облаках пара, отправилась дальше.
Близилась ночь и я шла, всё ускоряя и ускоряя шаг.
_______________________
Как вы утешаете себя? Покупаете мороженое, гладите по головке, думаете: «а в Африке голодают дети»? В Африке дети не хотят оставаться на этом свете, уходить из Райских земель на пыльную дорогу. Не хотят голодать, плакать от бессилия, становиться дикими и подозрительными. Щедрый будет избит, всесильный повержен. В огне сгорит всё нажитое, а оставшееся смоет река: небо, вышедшее из берегов. Черные руки будут тянуться к белому молоку, молоко польется по рукам, в глотки, отравляя, ослабляя. Женщина не строит лестницу в небо, вокруг ее шеи обвивается веревка, спущенная к небу: раба и дикий зверь.

— Я упал в грязь, — сказал Папа. — Я шел по дороге, слегка выпивал, слегка напевал, и вдруг дорога сказала мне: «Следи за собой». А я обругал дорогу. Затем она превратилась в реку, и я поплыл. Потом она опять изменилась и стала огнем, и я вспотел. Она превратилась в тигра, и я убил его одним ударом. И затем она оказалась большой крысой, я закричал на нее, и она убежала, как кредиторы. И потом все стало грязью, и я потерял свой ботинок. Если бы у меня были деньги, я был бы великим человеком.

Фотографии разъест солнце. Чтобы найти кого-то, нужно умереть. Чтобы заработать на пропитание, нужно умереть. Чтобы родиться, нужно умереть.
Чего ты боишься? Короля дороги, поджидающего отчаянного путника, чтобы закинуть его в свой бездонный желудок? Девочки со светящимися глазами? Соседей, что в тяжелую минуту предадут, выпьют твое вино и потом не обернутся, даже если будешь валяться в грязи? Власти, партий бедных и богатых, а все одно воров и лжецов? Боишься голода? Или боишься любить?

Она говорила это с такой горделивой печалью, что я подумал, что те, кто страдают в этом мире, всего лишь странники в нем.

Чего ты желаешь? Найти потерянное. Расправить пожухлые на свету фотографии и вернуть увянувшую любовь. Хочешь никогда не рождаться, не знать, как пахнет голод, как болит спина после ношения тяжелых мешков, как стираются в кровь ноги после целого дня на рынке. Хочешь обнять мать, и чтобы отец не уходил. Хочешь знать больше, чем нам дано, разговаривать с призраками, сражаться с мертвыми, с самой смертью, видеть ослепляющий бриллиантовый свет знания. Хочешь навсегда покинуть это место, хочешь остаться и собрать всех вместе (всех: испуганных, голодных, сытых, красивых, ни о чем не заботящихся и полных сожалений, живых и мертвых), построить дорогу, пройти по ней, чтобы в конце упасть на колени и задать свой вопрос. Каков будет твой вопрос?

А быть может ты просто хочешь спать? Ложись, закрывай глаза, я спою тебе. Ты будешь видеть сны, проживать бесчисленные варианты своей судьбы. «Сон может быть высшим пиком всей жизни.»

— Я полагаю, что им просто станет нечего делать, не о чем мечтать, и у них не будет потребности в будущем. Они погибнут от совершенства, от скуки. Дорога — это их душа, душа их истории. Вот почему, когда они заканчивают какой-нибудь большой участок или же забывают слова пророка и начинают думать, что они завершили все строительство, случаются землетрясения, в них ударяют молнии, начинают извергаться невидимые вулканы, реки сходят на них и затопляют долину, ураганы разрушают их земли, а дорога скрючивается в три погибели и разрушает себя, или же сами люди становятся нетверды в духе и начинают переделывать дорогу во что-нибудь другое, или сходят с ума и начинают войны и бунты, калеча все и вся — тысячи вещей сбивают их с толку и разрушают то, что они создали, и тогда приходит новое поколение и опять начинает с развалин.

Азаро молил о скором возвращении домой.
Азаро решил остаться в мире Живущих.