5

«Выставку жестокости» совершенно невозможно пересказать. И я не стану этим заниматься. Перейдем сразу к сути.

То, что сейчас принято называть развитым человечеством существует в бетонных лабиринтах городов, окруженных промышленными зонами и бесконечным гулом механизмов, моторов и чужих жизней. Развивающаяся здесь скука мутирует, преображается и в итоге вытесняется во вне, вместе и со всем человеческим. Сам человек в городе - геометрическая фигура, а окружающее его пространство становится биоморфным. Так говорил Баллард.

Вместо бессознательного - городской ландшафт. Нет особой надобности копаться в драйвах и защитах, стоит отложить психоаналитическую лопату и просто выйти на улицу, чтобы увидеть все свои неврозы и фиксации. Раздолбанные синапсы дорог, подворотни архетипов и тормозящие среди аптек и "Пятерочек" аффекты.

Смерть в ДТП уверенно держится в списке 10 главных причин смерти в мире. По данным ВОЗ на за 2015 год в аварии погибли 1,6 млн. человек.

Автомобиль — возлюбленное дитя либидо и мортидо. Вся маркетинговая мощь скапливается в автомобиле, который сам символ свободы, воли, мечты. Нет места для страха и опасности. Автомобильная реклама - побочный продукт порно-индустрии. В конце концов, сексуальность тоже конструкт. Пусть это было долго, дорого и сложно, но нас научили видеть сексуальность машин. Сперва создается желание, влечение к нему и лишь потом наступает классический маркетинговый ход: проблема - пути выхода - оптимальное решение.

Сексуальность машины подчеркивается и корректируется дизайном, который работает по тем же механизмам, что и смена регистров в поп-культуре. Это касается не только внешнего, но и внутреннего оформления автомобиля. Руль и внутренняя отделка - просто субституты половых органов, которые корректируются под приемлемые способы выражения эротического влечения.

И в то же время, смерть в аварии - уже прочная часть поп-культуры. Джеймс Дин, принцесса Диана и так далее. Самое активное и живое собрание людей - вокруг места очередной аварии, когда даже воздух наэлектризован оргазмом и посткоитальной прострацией разбитых машин и следов засыхающей крови на дороге. Так говорил Баллард.

***

Баллард писал обо всем этом в 60-х, но это можно переложить на современную Россию, а при небольшом продолжении мысли мы можем применить ровно то же самое к современной технике. Отзывчивость тач-скрина, динамичность приложений и высокое разрешение - все это делает любой смартфон в нашей руке точно таким же предельно чувственным объектом.

В конце концов, для всех пленников бетонных лабиринтов остаются лишь два возможных развлечения - секс и технологии, которые сплетаются и мутируют вслед за мутациями человека. И каждая из действительных мутаций незаметна. Лишь самому поверхностному новшеству ставят печать "новый". Это век незримых технологий и перемены ровно настолько же прозрачны. И мы с радостью приняли и их и те социальные структуры, которые они вокруг себя создают.

Всё то, что ранее приходилось удерживать внутри человека теперь хлынуло на улицы, делая из города титаническую нервную систему по которой проносятся импульсы секса или насилия. Они порой уступают друг другу место на экранах телевизоров, компьютеров и смартфонов, но в итоге все равно удерживают строгий тандем. Весь ландшафт города и мира, который мы видим из города, соткан из провокационных и двусмысленных образов. Смакование кошмара и удовольствие от войны. До тех пор, пока не умрет аффект, чтобы вперед выступил секс. А затем вновь насилие. Их отношения - это отношения сообщающихся сосудов. В этом смысле теперь любой городской житель — носитель психопатологии. Это перестало быть венцом маньяков. Демонстрация насилия и секса - это один из методов трудовой дисциплины и социальной дисциплины. На рабочие подвиги, а так же стабильный обмен улыбками и дежурными фразами с соседом нас вдохновляют войной.

Мы можем сыграть в абсолютное насилие перед экранами в любой момент. И с тех пор, с каких мы соглашаемся с насилием случайности, несчастного случая или войны, мы так же и соглашаемся с тем, насколько биологически ужасно наше тело. Биоморфный ужас необходимо вытеснить все большими и большими актами насилия, секса, чтобы в итоге убить аффект. И стать просто геометрической фигурой в пространстве города. Общаемся друг с другом мы только в рамках коцептуализации. Концептуализируя боль мы получаем насилие, а концептуализируя секс - психопатологию. Секс теперь не является просто сексом, а любой эротический акт - это модель чего-то другого. Так говорил Баллард.

***

Человека больше не существует, он растворился в своих производных, всё функционирует вовне, а не внутри. С Баллардом согласился бы и Филипп Дик - мы все спим наяву. И в этом сне видим свою жизнь, которая наполнена спермой, кровью, машинами, средствами от запора и кукурузными хлопьями. Вся наша жизнь выдумана сразу на двух уровнях: уровне предполагаемой реальности и уровне подсознания, где разрозненные сцены секса, насилия, преувеличенного счастья рекламы и криминальные сводки с мертвыми телами складываются в импровизированный сюжет. Стоит добавить разогретые в микроволновке полуфабрикаты эмоций и вы получите историю и мир, которые всегда не являются тем, что в них якобы подразумевается.