4.5

Троица фрицев, появляющаяся перед нами в начале рассказа, карикатурна, как в «Крокодиле» полувековой давности. Вот они, красавцы: белокурая бестия и две фашистских свиньи. Впрочем, нет: свиньи все трое.
Поделом гнусным агрессорам — волею автора они впихнуты в тесное беличье колесо беспрерывных и безвыходных перерождений. При этом физическое существование Вилли, Клауса и Георга дискретно, а ментальное — линейно, последовательно и необратимо. Амнезия обошла их своим милосердием. Им не позавидуешь.
Не завидую я и себе, и многим из будущих читателей. Автор собрал в рассказ всю мыслимую и немыслимую (отказывающуюся воображаться) мерзоту, ещё и ладошкой сверху похлопал, чтобы не расползалось.
Любое колесо, даже Сансары (кстати, в его структуре кое-что общее с рассказом имеется; что именно, не буду подсказывать), рано или поздно даёт сбой. Так в мирке Георга появляется новый персонаж, его будущая любовь, его будущий палач. Казалось бы — куда уж больше? Но теперь сволочь Георг будет умирать раз за разом, едва «родившись». А вот то, что он так и не успеет, так и не сможет ничего объяснить худенькой сероглазке с автоматом, почему-то вызывает острую жалость к нему. Да, невзирая на всю его отвратительность. Вот как-то автору это удалось. Поэтому и оценка выше, чем ожидалась всё время чтения рассказа.

Рассказ прочитан в сборнике Майк Гелприн, Ольга Рэйн «Зеркало для героев»