2.5 Ах ты зрячий?!

А так как стены и окна рано или поздно могут свести с ума человека, который много читает и много мечтает, то обитатель этой комнаты привык каждую ночь высовываться из окна, чтобы хоть краем глаза увидеть нечто, не принадлежащее земному миру с его серыми многоэтажными городами.

Туман, тишина — лишь в воде плещется весло и что-то еще богомерзкое. Бурлящим потоком текут две временные линии, в которых умещается предапокалипсис, апокалипсис и постапокалипсис. Одинокая женщина с двумя маленькими детьми готовится сделать шаг в изменившийся враждебный мир, у которого теперь свои жестокие правила. В нем нельзя смотреть, иначе может случиться что-то ужасное... а может быть и нет.

спойлер

свернуть

Роман Малермана мне посоветовали как лавкрафтианский хоррор, и на первый взгляд ключевой элемент жанра в нем действительно присутствует: некие "твари", которые человеческий разум ну никак не может переварить. При виде их он выдаёт критическую ошибку и ломается навсегда. Но на этом сходство, в общем-то, заканчивается.

Bird Box страдает клаустрофобией на множестве уровней. Персонажам здесь неуютно даже в собственных телах, где поставщик информации большую часть времени надежно заткнут тряпкой. Перед нами вновь разворачивается довольно знакомый мир, где люди массово и резко лишились зрения и дуреют от перегрузки остальных органов чувств. Главная героиня книги, Мэлори, заперта в доме с другими выжившими после некого катаклизма, как в матрешке Пандоры, и на каждом пороге ей мнится какая-нибудь опасная тварь. Впрочем, как и полагается, автор решает сделать этими тварями в основном людей.

У Лавкрафта же преобладает чудовищная агорафобия. Его чудища из параллельных измерений необъятны и непознаваемы. Вдобавок он любит показать встречу с неназываемой пакостью от первого лица, чтобы читатель хорошенько проникся ей перед тем, как пропадёт канал связи со свихнувшимся рассказчиком. Но его главная черта — это чудовищных размеров ксенофобия, которую он щедро передаёт в своей изобильной прозе. Свой страх и отвращение к обществу он легко проецирует на космические морепродукты и может нагнетать атмосферу сколько угодно долго, пока его рассказчик, опять же, не лишится дара речи.

А вот герои Малермана страдают тревожным расстройством, гложущим беспокойством, которое настигает наших современников в безопасных стенах домов, на которых висят безопасные телевизоры с Очень Тревожными Новостями. Да, он здорово описывает панику, вызванную недоверием к своим собственным органам чувств, отлично передает грань между трезвым рассудком и реакцией "бей или беги". Но чужая паранойя слишком утомительна, а для того, чтобы оказаться в безопасности, можно просто по-детски зажмуриться, и тогда ни один монстр тебя не сможет съесть. Наивно, но в книге это реально работает несколько раз. Жаль, собаки не умеют зажмуриваться. Хотя, хм, разве собака не полагается в основном на нюх и слух? Так ли сильно ей нужно зрение? Можно ли завязать собаке глаза? Впрочем, Малерман не знает о собаках приблизительно ничего, и вряд ли он сможет сходу отличить колли от, например, шоггота.

Если бы автор сделал персонажей хоть чуть-чуть интереснее, если бы он прочитал в интернете, как функционируют и сколько жрут собаки, а также то, как протекают роды у баб (роженицы-синхронистки из этой книги должны стать мемом, лол), то у него получился бы довольно приличный роман, вместо которого все равно лучше прочитать "Слепоту" Сарамаго, "Дорогу" Маккарти, "День Триффидов", "Противостояние" и все что угодно вплоть до "Ходячих мертвецов". Можно даже посмотреть фильмы М. Найта Шьямалана, те, у которых рейтинг самый плинтусный.

Но пока Мэлори настырно гребет по течению авторских нестыковок, как пресловутый Гендри в Игре Престолов, мне так и хочется нечестиво плеснуть в нее валокордином из реки и посоветовать не читать советских газет.