3

Что-то у меня совсем не заходят книги о тяжелой женской доле, а образ Кристин вообще не укладывается ни в какие мои рамки. Такую мозговыедательную бабенку еще нужно поискать. И все это подается как нечто совершенно неординарное, под соусом незаурядности и силы духа. Вот, смотрите, она боролась за свое счастье и свободу. На самом деле, она просто выела мозг своему мужу и натворила много дел. Однако она же все это старательно замаливала и думала о Боге, поэтому давайте не будем говорить о ней плохо!

То неловкое чувство теперь возникает, что интереснее было бы писать и обсуждать трилогию про Лавранса, чем про его дочь, которая мало чем выдавалась из окружения. Только тем, наверное, что на нее мы смотрели под лупой. Если взять других женских персонажей и рассмотреть жизнь и быт этих женщин, то будут все те же фрукты, только в профиль. Однако любят скандинавские писательницы подчеркивать тему эмансипации и прочего. Была бы эта эмансипация, если бы Кристин вела себя как мужик и управляла всеми делами, задвинув мужа. Она же претендует на незаурядность только количеством своих тараканов, бегающих у нее из угла в угол.

С самой первой книги она показалась мне крайне отталкивающим персонажем - вздорная и капризная девчушка, которая скрывается под налетом благочестия и внешней покорности, когда на самом деле там ого-го! При этом она мало чем дорожит, беспокоясь только за себя любимую. После гибели, как она сама подчеркивала, своего друга детства Кристин слегка всплакнула и побежала по лугам дальше на встречу приключениям. Нашла она их в лице своего будущего мужа. Приключения на всю жизнь, хотя довольно-таки серенькие, поэтому Кристин была вынуждена постоянно сама подкидывать дровишки в огонь, чтобы упиваться собственной жертвенностью и виной. В образе Кристин явственно проступают черты тех женщин, которые большую часть жизни искусственно нагнетают эмоциональный фон, страдая и упиваясь этим, чтобы потом словить пару дней кайфа, когда временно отпустит, после этого снова ввергаясь в пучину обвинений, мелких мстишек, переливания из пустого в порожнее. Такие типы часть встречаются в жизни и не вызывают ничего, кроме раздражения. Поэтому я сильно удивлена тем, что история эта подается под соусом тяжелой женской доли.

Не буду скрывать, я до середины второй книги ждала (и жмурилась от предвкушения удовольствия), что жизни смачно шмякнет Кристин лицом об пол и хорошенько так поелозит им по грязи, чтобы она изменилась, одумалась, стала лучшим человеком. К третьей книге стало понятно, что все, на что способна вселенная Унсет в техническом плане, - это измена мужа и смерть детей. И еще постоянно ее кто-то левый любит, вот это трагедия. И мрут как мухи вокруг по глупости. При этом никакой эмпатии это не вызывает, так как происходит все легко и просто, за чашечкой пива. Такие женские страстишки и воспевание радости мелких хозяйственных делишек меня не привлекли.

Мой любимый исторический фон оказался так себе, с моей точки зрения, - раскрыт слабо, утоплен в мелких бытовых подробностях и из конца в конец повторяющихся типичных схемах. Только имена собственные придают какую-то атмосферность (один Бьергюльф чего стоит), когда упоминания про столы и кровати с заслонками - не очень. Мне нравится, когда из книги можно почерпнуть какие-то исторические данные, чтобы потом, думая об этом периоде, постоянно смотреть на события сквозь призму хорошо обрисованной истории. Это добавляет красок в восприятие прошлого. Здесь же упор идет на мелкие бытовые подробности, а событиям значимым или протекающим процессам отведено столько места, что даже анорексик не поместится. Так вот и выходит, что вся историчность сводится к мелким уловкам, создающим иллюзию хорошего исторического фона.

Кристин, дочь Лавранса, которая постоянно упоминала своего папашеньку, даже после 1000 страниц текста оказалась слабее 200, написанных о нем и его жене.