0 Спойлер

Стоит предупредить, что данный отзыв представляет собой ярко выраженные впечатления прочитавшего и потому не может рассматриваться в качестве объективной рецензии, кроме того, он, вероятно, будет не столь интересен нечитавшим книгу, так как перечисляет происходящие в ней события и указывает, как они воспринимались одним конкретным читателем.

Ну и причём тут Лондон? И Греция? Даже Платон, сказать по правде, здесь немного не к месту (об этом позже).

Солянка из всего, что попалось под руку. Читателю, сперва настроенному более, чем благодушно, при этом не имеющего изначально возвышенных ожиданий и, по правде, вовсе ничего от книги не ждущему, может показаться, что его не слишком талантливо водят за нос. Показав нам какое-то общество, писатель в то же время совершенно не познакомил с ним зрителя, не объяснил должным образом, что из себя представляют его жители, что их заботит, чем они занимаются, какие проблемы решают на государственном уровне (а уровень этот существует уже потому, что наличествует орган судебной власти), как устроена эта их государственность, есть ли что-то за её пределами или она носит характер всеобщей?
Тем не менее, поначалу вас собьёт с толку замечательная композиция повествования - в дальнейшем при разговоре о книге мы ещё к ней вернёмся, - многообещающие диалоги, подражающие диалогам известно кого (приём вообще-то не новый и даже неплохо обыгранный, но лишенный глубины, он всё-таки не выстреливает).

Приблизительно в этот момент читателю становится непонятным (этот вопрос смутно предчувствовался им ещё при знакомстве с аннотацией, однако здесь он встаёт наиболее остро и с тех пор уже не сходит с повестки), отчего главным героем вышеупомянутых диалогов будет не всем привычный Сократ, а его преемник и последователь (одновременно и критик). Недоумение это, быть может, и не возникло было, веди себя новый герой каким-либо отличным от привычного искушенному зрителю образом. Тем не менее, площадный трибун действует в точности как воспетый историей философ, избирая, как и его прообраз, местом для действия рыночную площадь (Агорой, впрочем, она больше не называется), а затем и повторяя в смягчённой, по-видимому, переосмысленной форме судьбу всё того же Сократа. Так отчего же было не назвать произведение повестью о Сократе? Этого читателю так и не удалось уяснить.

Подчеркнём теперь плюсы книги: замысел поистине грандиозен и, получи он иное воплощение, возможно, мог бы сделать книгу шедевром. Тем не менее, исполнение явно хромает, не раскрывая и тысячной доли того богатства, которое можно бы было вложить в эту небольшую повесть. Хочется также остановиться на том, как построена книга: проповеди - единственное, пожалуй, отличие Акройдовского Платона от его реального прототипа - перемежаются с диалогами жителей с героем и о герое, а также героя с самим собой, открывают нам внутренний мир персонажа (с сожалению, лишь одного, оставляя всех прочих шаблонным декорациями, не раскрытыми и бесхарактерными, нужными лишь для создания массовости и обсуждения главного) и создают поистине удивительное композиционное решение. Тем не менее, грамотно выверенное в качестве формы, произведение сильно хромает в плане содержания, что в итоге оказывается для него губительным.

Теперь к содержанию. Далекое будущее, общество просветлённых, эпоха, характеризующая себя тем, что живёт уже после гибели Солнца, открывшая божественных свет в самих себе и своей планете (нет-нет да проскакивает среди жителей Лондонской Аттики - кстати сказать, имена у них тоже все сплошь и целиком греческие, а от британской столицы здесь будет лишь её название да название Темзы. Таким образом, необходимость называть город именно Лондоном опять-таки читателю не вполне ясна, любой другой вписался бы не менее органично простой заменой имен собственных по всему тексту, смысловая нагрузка при этом ничуть бы не пострадала. Не удивлюсь даже, если общались между собой они на какой-нибудь диковинной помеси языков древности, а никак не английском - упоительное поклонение земле, планете ли или в более узком смысле тому, что у них под ногами, к сожалению, не очень ясно, находящееся где-то на грани с фанатизмом). Как бы тут можно было развернуться, сколько ловких фантазий бы удалось воплотить. Но об этих наших дальних потомках, о новом человечестве мы узнаем лишь то, что все их развлечения да и вообще всё существование, по-видимому, сводятся к тому, чтобы слушать Шута, обсуждать Шута, искать встречи с Шутом и досадовать, что пропустил какое-то из его выступлений. Ни одна другая сторона жизни попросту не показана. Само собой, нас немало удивляет зацикленность целого мира на одном человеке, пусть даже и выдающемся. Но неужели нельзя было хотя бы обозначить, хотя бы упомянуть существование и иных дел, чтобы будущее предстало перед нами менее праздным и инфантильным, чем то предлагает книга.
Судебный процесс в предложенном зрителю контексте вообще выглядит притянутым за уши и, несмотря на то, что вы заранее знаете, чем всё закончится, он оказался слишком стремительным и слишком быстро закончился (да и вся концовка вышла какой-то скомканной).

Таким образом, к самой книге остаётся очень много вопросов, тогда как особенно поразмыслить после неё оказывается не о чем. Читателю также претит паразитирование автора на вечных темах: пусть, так и быть, местом действия будет Лондон, тогда и персонажи должны именоваться соответственно (Питер, Ричард, Томас, Джеймс, Кристиан, но никак не Сидония, Орнат, Искромет, Мадригал... Платон). И уж ни в коем случае нельзя было, взяв всеми любимую оболочку, не наполнить её соответствующим содержанием, - к сожалению, на эти самые грабли снова и снова наступают современные литераторы один за другим. Мистер Акройд в данном случае не стал исключением.