4

Очень достойная книга, написанная со знанием дела и дающая достаточно полное представление о личности Пруста. Но хотя автор книги - филолог, профессионально занимающийся творчеством Пруста, всё-таки это взгляд со стороны. Книги, написанные соотечественниками автора на поверку оказываются куда более точными и информативными. Особенно ярко это заметно по серии ЖЗЛ. Русским авторам не удаётся так близко подобраться к личности зарубежного писателя, так что часто в серии выходят две биографии: одна написанная российским исследователем, а другая зарубежным. По крайней мере, данная книга не перевирает событий, фактически довольно точна, нет безосновательных размышлений автора в сторону каких-то художественных додумок насчёт жизни писателя, так что это действительно жизнеописание, а не псевдохудожественное произведений, базирующееся на биографии писателя. Галина Субботина со знанием дела излагает события из жизни Пруста, редко пытаясь что-либо анализировать. Однако в начале повествования, описывая юность писателя, она один-единственный раз упоминает о его гомосексуальности и предпринимает попытку объяснить оную любовной неудачей молодого Пруста, безответно влюбившегося в знакомую аристократку. Конечно же, это сомнительная попытка психоанализа ничего не объясняет, так что в дальнейшем сексуальная ориентация Марселя принимается как данность, и, упоминая о его любовных связях, автор тактично называет любовников писателя "близкими друзьями". Только его безумные, страстные и ревнивые поступки по отношению к "Близким друзьям" дают нам представление о том, какая между ними была связь на самом деле. Кстати, я была неприятно удивлена, узнав, что прототипом возлюбленной главного героя из "Поисков утраченного времени", коей уделено так много внимания в романе, стал на самом деле возлюбленный Пруста - таксист Агностинелли (должна сказать, что предпочтения Пруста меня также неприятно поразили; возникло ощущение, что он просто-напросто влюблялся в любого человека мужского пола в своём окружении, будь то таксист или потомственный аристократ). Да, в ЖЗЛ постоянно проводятся параллели между жизнью Марселя Пруста и событиями, описанными в его романе. Таким образом, данное жизнеописание становится в некоторой степени дешифровкой романа. "В поисках утраченного времени" действительно является несколько искажённой автобиографией. Это удивительно, но удивительно это для русского читателя. Не думаю, чтобы Пруст размышлял над тем, стоит ли его жизнь того, чтобы её увековечить. Уже в то время в сознании западного человека прочно оформилась идея о собственной значимости и об уникальности каждой личности вообще, что в 20-ом веке вылилось в философскую систему. Русская же критика со своим сознанием масс часто этот роман отвергала, дескать, невозможно слушать причитания инфантильного невротика. К счастью, работа Галины Субботиной этим не грешит и критикой ни в коей мере не является.
О личности Пруста было много толков. Якобы он и скучный, и нудный, и нелюдимый и вообще весь такой человек в футляре. Возникает закономерный вопрос: какую личность тогда, в противоположность личности Пруста, можно назвать интересной? Нельзя сказать, что Пруст интеллектуал, но он, следуя совету древних греков, пытался познать самого себя. Отсюда эта замкнутость в последние годы жизни, вплоть до того, что он снял апартаменты на последнем этаже дома и обил свою комнату пробкой, чтобы не мешали посторонние шумы. Этот чувствительный и нежный характер отчасти имеет приобретённое происхождение - он укрепился под воздействием мучившей Пруста астмы, которая сперва заточила его в четырёх стенах, а затем убила. Многочисленные потери родных и близких писателю людей также сыграли свою роль. Стереотип о Прусте как о занудном авторе рушится, когда лучше узнаёшь о его юности. Это жизнерадостный молодой человек, дружелюбный и нежный, обожающий своих друзей и родственников, создающий литературные кружки и занимающийся публицистикой, регулярно посещающий светские салоны и заводящий новые знакомства. "В поисках утраченного времени" - это не единственное его произведение, но оно поистине стало его детищем, в котором автор высказал всё то, что составляло его существо.