— У нас всегда будет Париж!
(«Касабланка»)

Что останется после нас? Уходя, мы оставим свой туманный Париж, свою виолончель и джазовые пластинки. Или стопки книг, ворох вещей (меньше, на самом деле, чем нам представлялось) и неполитые комнатные цветы. Но даже если мы попробуем - я попробую - записать важное, все равно ничего не выйдет. Руины. Да и кому это нужно? Мы распадаемся на Земли: Земля-2, Земля-5999994, Земля-kindofmagic. У нас всегда будет Париж, тем более у тех, кто не бывал там.

У Аластера Рейнольдса мы застаем его в 1959, переполненным скрежещущим металлом вагонов метро, приемников, разбитых музыкальных инструментов, городом, жители которого надеются поскорее его покинуть тем или иным способом. Далее сюжет уводит в далекое будущее, а мы начинаем понимать, что с Парижем что-то не так, но проблема в том, что именно этот мир при чтении ощущается настоящим: одинокие старики, толпы в метро, ушедшая любовь, хорошая и не очень музыка. Перед смертью вожди и простые люди равны, на страницах нам встречаются трое и каждый невольно оставляет главному герою предостережение: не будь жестоким, не будь трусливым, не будь равнодушным. И передает ответственность.

Каждую секунду безвозвратно умирает гигантское количество информации: все увиденное, услышанное, прочувствованное людьми, даже в воображаемом будущем нет бессмертия - личность можно пересобрать, но воспоминания становятся чужими. И, конечно, никакие космические археологи не способны будут под руинами Парижа отыскать разгадку его очарования. Конечно, и в этом фантастическом романе случается конец света, точнее - конец жизни на Земле. (Аластер Рейнольдс называет дату: 27 июля 2077 года, если вам интересно.) В чем секрет популярности этого сюжета? В утешительной мысли, что последние люди оказываются не одиноки в своей трагедии? В подспудном желании кардинально переделать мир? В жажде абсолютного, уникального зрелища? Радует, что после катастрофы земляне хоть и поселились в космосе, но узнаваемы, так же спорят, соперничают на работе, рожают детей, воюют. Совершают те же ошибки под предлогом «хуже уже не будет». В конце концов, в трудные времена мы развиваемся, а путь в космос - не только побег от земных проблем, но и способ пробить скорлупу нашей планеты, взглянуть со стороны. В комнате неизлечимо больной Маргариты со стен убраны фотографии, со стариком-домоправителем остается лишь фото его любимой жены, как позже фото погибшей подруги будет передано в качестве улики. Фотографии, фотографии, и главная ждет читателя впереди. Думаю, Аластер Рейнольдс понимает всю силу снимка - временной петли, вновь и вновь повторяющей плохое и хорошее, вещественное доказательство нашей жизни. Сейчас, когда каждый наш шаг задокументирован, фото всё равно сохраняют магию. Недавно я пересматривала кадры, сделанные несколько лет назад, и задумалась: с тех пор возможны были сотни вариантов событий или дорога всегда вела в одном направлении?

Фантастика - коварный жанр, часто книга строится не вокруг чувства, а вокруг идеи. Флойд - частный детектив и неудачливый музыкант во Франции 1959 года, им с напарником поступает заказ на расследование обстоятельств смерти красивой таинственной девушки. А в 2266 году археолог Верити Ожье вместе с группой приступают к очередным раскопкам на превратившейся в ледяную пустыню Земле. С начала событий до финала проходит всего пару дней, и каждая новая подробность сюжета в рецензии способна существенно испортить впечатление. «Дождь забвения» - увлекательный роман, но и здесь автор не избежал превращения персонажей в винтики. На руках все козыри: параллельное развитие сюжета в двух временах, персонажи знаковых профессий, элементы расследования и хоррора, но дважды повторяющийся прием «a fish out of water» (герой в непривычном мире) не привнесет ни юмора, ни радости открытий, а на любовную линию смотреть больно. Любопытно, как персонаж Кассандры - представительницы новой модифицированной расы людей, пересекается с другой Кассандрой из серии «Доктора кто» об аттракционе, в который был превращен конец Земли. Последнюю треть романа открывает длинный монолог, по сути - экспозиция об истории с 2070-х по 2266, и становится окончательно ясно, что физика Аластеру Рейнольдсу интереснее людей. То, что могло бы стать историей о поиске Бога, или историей нравственного выбора между жизнью предыдущего и нынешнего поколения, о важности войны в эволюции человечества, становится историей приключений и любопытного подхода к путешествиям во времени.

«Дождь забвения» - не откровение, но написан с любовью к науке и увлекателен до последней страницы.
Забвение не наступит, пока существует музыка: не только Малер и Бетховен, но и рок, и попса, и караоке в тесном баре. И книги - самая фантастическая идея человечества.

И, может быть, то, что я всегда недолго жалел о людях и странах, которые покидал, — может быть, это чувство лишь кратковременного сожаления было таким призрачным потому, что всё, что я видел и любил, — солдаты, офицеры, женщины, снег и война, всё это уже никогда не оставит меня — до тех пор, пока не наступит время моего последнего, смертельного путешествия, медленного падения в чёрную глубину, в миллион раз более длительного, чем моё земное существование, такого долгого, что, пока я буду падать, я буду забывать это всё, что видел, и помнил, и чувствовал, и любил; и, когда я забуду всё, что я любил, тогда я умру.
(Г.Газданов, "Вечер у Клэр")