5 Verbis meis addere nihil audebant et super illos stillabat eloquium meum.

Вынесенное в заглавие изречение было выбито на надгробии первой могилы Уайльда в Баньо; оно удивительно точно соответствует истине - ровно настолько, насколько ей соответствует любое библейское изречение. Слова Уайльда действительно не оставляют места для размышлений, вся полнота его чувственного переживания прекрасного уже в них. Сам он характеризовал свои произведения как форму, в которой заключено прекрасное, и это первично, а смысл - всегда вторичен, потому как в красоте истина. Этот удивительно изысканный человек, сам стал носителем эстетики; но он не смог заключить смысл - здравый смысл - в рамки своей собственной личности; в них этот всегда лишь второстепенный смысл принял уродливую форму парадокса. Письма Уайльда - это воплощение всегда присущей ему красоты в сфере обыденной жизни. От начала и до конца они вдохновенны, красноречивы, всегда уместны и деликатны - даже тогда, когда звучит упрёк или критика. Читать их - это настоящее наслаждение, приятное послевкусие после сторонних биографий, после его собственных произведений, в которых реальность преломляется сквозь призму художественности самым непредсказуемым образом. Эти письма так хороши, что осуждать какой бы то ни было поступок Уайльда не хочется никоим образом. Если он называет себя грешником, если он сам себе противоречит - то это всегда находит своё объяснение, ведь «Любовь, зовущая, призывающая с распростертыми объятиями… ну кто бы устоял перед таким соблазном? Я не мог… мне было так одиноко, я так ненавижу одиночество».