4 Внимание! В данной рецензии присутствуют спойлеры.

Прежде чем перейти к размышлениям по данной книге, разрешите мне отметить несколько важных аспектов концепции господина Лоренца касающихся животных. Это необходимо сделать потому, что К. Лоренц является сторонником эволюционной теории Чарльза Дарвина, из чего следует, что все относящееся к животным (в том числе и агрессивный инстинкт) имеет отношение и к человеку. Здесь не будет отсылок к Евангелию и другим великим писаниям, и все теории будут рассматриваться исключительно с позиций животных инстинктов. Однако, стоит отметить, что в последних двух главах господин Лоренц относит естественный отбор, он же Великий Конструктор, к божественному началу, то есть для господина Лоренца, Бог- это эволюция. Также отмечу, что господин Лоренц писал данный трактат, находясь в плену советских войск. При регистрации по месту заключения в графе отец написал Адольф (отсылка к единомышленнику Адольфу Гитлеру). Имя настоящего биологического отца - Закария. Еще до падения нацистской Германии и всё ещё будучи в Советском плену, отрекся от идеологии Адольфа Гитлера как ошибочной, вводящей в заблуждение и обманчивой. Из характеристики на военнопленного Лоренц Конрад Адольф, выданной 19 сентября 1947 года в лагере в Армении и оставшейся в его личном деле:

"Военнопленный Лоренц характеризуется положительно, дисциплинирован, к труду относится добросовестно, политически развит, принимает активное участие в антифашистской работе и пользуется доверием и авторитетом среди военнопленных. Прочитанные им лекции и доклады заслушиваются военнопленными с охотой. Военнопленный Лоренц побывал в разных государствах, как-то: США, Англии, Франции, Бельгии, Голландии, Греции, Чехословакии и другие. Владеет большим кругозором в теоретических вопросах, а также в политике ориентируются правильно. По образованию врач. Является агитатором лагерного отделения, проводит агитационно массовую работу среди военнопленных немецкой и австрийской национальностей, владеет французским и английским языками. Компрометирующими материалами на Лоренца К.А. не располагаем".

В послевоенные годы получил Нобелевскую премию за огромный вклад в мировую науку, однако, многие учёные не разделяют отдельных его построений, в которых закон о жизни животных переносится на человеческое общество.

Читать или не читать книгу конечно же судить вам. Многие мои знакомые отбрасывали эту книгу в мусорное ведро, узнав, что господин Лоренц был причастен к нацизму. Возможно вы сделаете то же самое. Однако, разрешите мне заметить, что это книга нисколько не политизирована. Вы не найдете в ней идеологий фашизма или намёков на превосходство какой-либо расы. Данный трактат исключительно научен. И если ваш выбор "читать /или не читать" основывается только на его биографии, то смело берите эту книгу в руки.

Язык повествования- непростой, особенно первые пара глав даются очень сложно: в них идёт описание научных наблюдений господина Лоренца над своим собственным аквариумом и прибрежными рыбками. Именно из-за используемого языка (или, возможно, языковых структур переводчика с немецкого) эта книга пролежала на моём столе больше полугода. Я подходила к ней с разных концов, но никак не могла переселить первые 50 страниц текста. С 4 захода книга удалась. Не подумайте, что я жалею потраченного на эту книгу времени. Я с благодарностью впитывала эту информацию, которой поделился господин Лоренца на страницах своей книги.

Человек человеку всегда был интересен как объект изучения. Особенно – его поведение. Еще Гиппократ предложил систему классификации характеров, ту самую, помните, про холериков-флегматиков, которой пользуемся и сейчас. Затем был Фрейд. Фрейд был гениальной личностью, впервые заговоривший о подсознании и анализе подсознательной деятельности. Причём Фрейд, опережая на полвека появление этологии полагал, что корни подсознательного растут на почве биологической сущности человека. Лоренц своими наблюдениями существенно подкрепил позиции психологов.

Исторически агрессии приписывалась территориальность, достаточно вспомнить из уроков школьной биологии пример с собакой на поводке. Выгуливая своего питомца, вы наверняка заметите, что он метит кусты. В нашем сознании укоренилось, что подобным образом они метят свою территорию. Мол, моя это территория, не подходи, а то укушу. И в самом деле, кому понравится, если чужой, абсолютно незнакомый вам человек придет в ваш дом передохнуть. Вот вам и агрессия налицо. Сами напросились, как говорится. Однако, я уверена, что вам будет интересно узнать, что эти пахучие отметки не имеют ничего общего с заявкой на территорию, поскольку такие отметки известны и у животных, кочующих на большие расстояния, и вообще животных, не занимающих собственных территорий.

"Как доказали Лейхаузен и Вольф, существует весьма интересная возможность размещения животных определённого вида по имеющемуся биотопу с помощью не пространственного, а временного плана, с таким же успехом. Они обнаружили на примере бродячих кошек, живших на открытой местности, что несколько особей могут использовать одну и туже охотничью зону без каких-либо столкновений. При этом охота регулируется строгим расписанием, точь-в-точь как пользование общей прачечной у домохозяек нашего института в Зеевизене. Дополнительной гарантией против нежелательных встреч являются пахучие метки, эти животные - кошки, не домохозяйки - оставляют обычно через правильные промежутки времени, где бы они ни были. Эти метки действуют, как блок сигнал на железной дороге, который аналогичным образом служит для того, чтобы предотвратить столкновение поездов: кошка, обнаружившая на своей охотничьей тропе сигнал другой кошки, может очень точно определить время подачи этого сигнала; если он свежий, то она останавливается или сворачивает в сторону, если же ему уже несколько часов - спокойно продолжает свой путь".

Здесь логично будет предположить, что наши проявления агрессии проявляются только в том случае, когда мы боремся за еду. И если вы жили в большой семье, то обязательно вспомните, какая агрессия в вас бушевала, если ваши собратья и родители не оставляли вам ни крупицы ужина. Живя в капиталистическом мире Homo sapiens, у нас, конечно же, не осталось врагов, с кем нам необходимо сражаться за кусок пищи. Однако, в животном мире все эти процессы проходят намного сентиментальнее. Но такого рода борьба между поедающим и поедаемым никогда не приводит к полному уничтожению жертвы хищником; между ними всегда устанавливается некое равновесие, которые - если говорить о виде в целом, - выгодно для обоих.

"Последние львы подохли бы от голода гораздо раньше, чем убили бы последнюю пару антилоп и зебр, способную к продолжению рода. Также, как - в переводе на человеческий-коммерческий язык- китобойный флот обанкротился бы задолго до исчезновения последних китов. Кто непосредственно угрожает существованию вида- это не пожиратель, а конкурент; именно он и только он. Когда в древние времена в Австралии появились динго - поначалу домашние собаки, завезенные туда людьми и одичавшие там, - они не истребили ни одного вида из тех, что служили добычей, зато под корень извели крупных сумчатых хищников, которые охотились на тех же животных, что и они. Местные хищники, сумчатый волк и сумчатый дьявол, были значительно сильнее динго, но в охотничьем искусстве эти древние, сравнительно глупые и медлительные звери уступали современным млекопитающим. Динго настолько уменьшили поголовье добычи, что охотничьи методы их конкурентов больше не "окупались", так что теперь они обитают лишь на Тасмании, куда динго не добрались".

Впрочем, с другой стороны, столкновение между хищником и добычей вообще не является борьбой в подлинном смысле этого слова.

"Когда лев убивает буйвола, этот буйвол вызывает в нём не больше агрессивности, чем во мне аппетитный индюк, висящий в кладовке, на которого я смотрю с таким же удовольствием".

Агрессия описывается Лоренцом скорее всего как внутривидовой отбор. Каждому небиологу покажется поразительным, даже парадоксальным, что сугубо внутривидовой отбор может привести к появлению морфологических признаков и поведенческих стереотипов не только совершенно бесполезных в смысле приспособления к среде, но и прямо вредных для сохранения вида. Посмотрите его наглядный пример из жизни аргуса:

"Самка аргуса реагирует на громадное крылья петуха, украшенные великолепным узором из глазчатых пятен, которые он, токуя, разворачивает перед ее глазами. Эти крылья Велики настолько, что петух уже почти не может летать; но чем они больше - тем сильнее возбуждается курица. Число потомков, которые появляются у петуха за определенный срок, находится в прямой зависимости от длины его перьев. Хотя в других отношениях это чрезмерное развитие крыльев может быть для него вредно, - хищник съест его гораздо раньше, чем его соперника, у которого органы токования не так чудовищно утрированы; и таким образом поддерживается предрасположенность к росту гигантских крыльев, вопреки интересам сохранения вида".

Так или иначе, абсолютно понятно что эволюции фазана-аргуса зашла в тупик, самцы соперничают друг с другом в отношении величины крыльев. Давайте попробуем переложить эволюцию фазана аргуса на современное человечество. Разве самцы Homo sapiens не соперничают друг с другом в отношении величины их пениса, развития их головного мозга или толщиной кошелька? При том, даже обладая одним или всеми из перечисленных атрибутов современной красоты, которые возбуждают самку, самец не дает никаких гарантий о живучести его Гена. То есть, несмотря на то, что он привлекателен, гарантий его здоровья и возможности к репродукции никто не даёт. Здесь мы впервые сталкиваемся с эволюционным процессом, который на первый взгляд кажется странным, а если вдуматься- даже жутким.

"Это всегда происходит в тех случаях, когда отбор направляется одной лишь конкуренцией сородичей, без связи с вневидовым окружением".

То есть по Лоренцу, если бы у вида Homo sapiens был конкурент, которого самки находили бы пригодным для продолжения рода, эволюция человека не остановилась бы.

Оказывается, что пагубная агрессивность, которая сегодня как злое наследство сидит в крови у нас, у людей, является результатом внутривидового отбора, влиявшего на наших предков десятки тысяч лет на протяжении всего палеолита. Агрессия является следствием инстинктивных, врожденных факторов, отсюда логически следует, что агрессивные проявления почти невозможно устранить, да и незачем. Ни удовлетворение всех материальных потребностей, ни устранение социальной несправедливости, ни другие позитивные изменения в структуре человеческого общества не смогут предотвратить зарождения и проявления агрессивных импульсов. Ни отсутствие раздражающих ситуаций, ни морально-мотивированный запрет не справятся с инстинктом человеческой агрессии. Самое большее, чего можно достичь, - это временно не допускать подобных проявлений или ослабить их интенсивность. Поэтому агрессия в той или иной форме всегда будет нас сопровождать, ибо это есть часть нашей природы.

Читая эту книгу, вы также узнаете для чего необходима иерархия в современном обществе и от какого животного мы ее унаследовали, почему в животном мире самец никогда не проявит свою агрессию (и не нападет) на самку, у кого мы переняли такую традицию, как заключение брака.

«Я открыл, что человек – это животное». Зигмунд Фрейд