5

"Ты не знаешь, какие ужасные вещи он пишет в "Лекциях по русской литературе"! - говорили образованные люди из числа сетевых знакомых, когда речь заходила о Набокове, - Какой грязью всех поливает." Что не колебало истовой приверженности к писателю, но зерно внутреннего противоречия, имеющее началом несовместность гения со злодейством, ворочалось в душевной ямке, грозило проклюнуться. И браться за помянутые "Лекции" опасалась - ну, как и в самом деле проутюжит асфальтоукладочным катком родные с детства имена.

Не отказаться от чтения вовсе, так хоть отсрочить приглашение на казнь, отодвинув по возможности момент, когда безжалостный луч света спроецирует на стенку камеры-обскура мелочную вздорность, ревность и зависть в человеке, которого почитаешь гением. Не могла понять, как такое возможно, вот же "Дар", например, весь - ода русской словесности; а "Лекции по зарубежной литературе" совершенно чудесное и предельно комплиментарное в отношении авторов чтение, которое подарило мне столько дивных открытий. Логично: желая рассказать о том, что тебе дорого человеку несведущему - выберешь то, что сам считаешь наиболее достойным, нет? Однако раз говорят, значит знают.

Не всегда. Если ты кого любишь, то рано или поздно сила притяжения одолеет все центробежные тенденции, внушенные доброхотами, и притянет тебя к объекту. Не без внутренней дрожи, взялась за "Лекции по русской литературе" и по прочтении, авторитетно заявляю: Вы неправы, господа! Я тоже ошибалась в той части, которая касается права выбора. Богатство и многообразие, предоставляемое зарубежной литературой, исчисляющей историю от средневековья, а достойных внимания авторов сотнями (когда не тысячами), в случае с русской сжимается до десятков.

Следует заметить, что объектом внимания Набокова стала блистательная плеяда авторов XIX - начала XX века. По причинам совершенно естественным: до XIX века русской литературы, как таковой, не существовало; советский же период Владимир Владимирович не мог серьезно рассматривать в силу многих факторов. Из которых основные соцреализм и цензура. Итак, число имен ограничено, из них нужно выбрать те, которые и западному читателю не пустой звук, Набоков выбирает пятерку. Шесть, если считать Максима Горького, однако ему в звании действительного таланта отказывает. В силу образовательного снобизма или по причине реальной слабости, в сравнении с остальными. Склонна согласиться, взгляд этот сформировался давно и независимо.

Гоголь. Решительно расхожусь с автором в оценке "Вечеров на хуторе близ Диканьки" и "Миргорода", которые он считает посредственными, незначительными и подражательными, а я числю по части шедевров, но благодарна ему за трепетную нежность к "Мертвым душам", за пристальный любящий взгляд на поэму, открывший моему читательскому взору многие нюансы, ускользавшие от внимания раньше. И биографические подробности, коими не озабочивалась прежде, много что объяснили. Набоков говорит, что Гоголь не знал России и это на самом деле так. Тем удивительнее дар писателя, воплотивший квинтэссенцию русской жизни. И в конце концов, разве не из "Шинели" вышла вся русская литература?

Тургенев. Отсутствие пиетета к личности Ивана Сергеевича долгое время считала своим недостатком. Что ж, теперь все расставлено по местам. Он и в самом деле мастер красивых подробных описаний, не умевший рассказать занимательной истории или создать по-настоящему обаятельного живого героя (за исключением шедеваральной "Муму").

Достоевский. Мастер детективной интриги, специализировавшийся на описании девиантных ситуаций и персонажей, чтение для юношества. Лавры глубокого знатока и беспристрастного исследователя загадочной русской души совершенно заслужены и венок никто не дерзнет смахнуть со славного чела, но поправку на ветер: "пограничной с точки зрения психического здоровья в маргинальных ситуациях" имеет смысл добавить. Что же, миллионы людей считают ФМ непревзойденным знатоком, а Набоков, и вслед за ним вы, дамочка, приходите и говорите тут свои гадости?

Упаси, Федора Михайловича читать нужно, никому лучше него не давался надрыв, столь ценимый юношеским максимализмом. Но в зрелости он нехорош, воля ваша. Я недавно попробовала перечесть и самые те впечатления вынесла из попытки, только что сформулировать с набоковской филигранностью не сумела. Отчего же так востребован? Повезло совпасть по времени с теорией Венского Кудесника, взорвавшего образованный мир Старого и Нового Света. Достоевский - готовая иллюстрация к Фрейду, такой удачный для своего времени симбиоз.

Лев Толстой. Такой же безусловный гений для Набокова, каким сам он является для меня. Не разделяю взгляда:

"Читая Тургенева, вы знаете, что это - Тургенев. Толстого вы читаете потому, что просто не можете остановиться."

по многим причинам, ко Льву Николаевичу у меня идиосинкразия, хотя гениальность его признаю истово. Есть безотказный критерий оценки - гении изменяют мир и мир после гения не может быть тем же, каким был до него. С этой точки зрения и гадать нечего о месте Толстого в табели о рангах. Но я не могу его читать. Не могла до "Лекций". Теперь знаю, что взявшись, стану смотреть с чуть иной точки, сквозь призму любящего взгляда того, кого люблю я. И это достаточная апология.

Чехов. Он дивно хорош и нежное благоговение, питаемое автором к Антону Павловичу не только полностью разделяю, но впечатление подтверждено недавним зрелым опытом возвращения к чеховским коротким рассказам "Открылась бездна, звезд полна. Звездам числа нет, бездне дна".

О Горьком и отношении к нему автора говорила выше, добавлять особенно нечего. Если что следует упомянуть еще раз, так то, что взгляд Набокова на русскую литературу - это исполненный трепетной нежности взгляд, что не лишает его остроты лазерной заточки скальпеля. Непревзойденный инструмент оценки в руках Мастера, который умеет с ним обращаться.