5

После прочтения "Дара", осталось странное "послевкусие"..Что-то вроде однозначно неоднозначного, неоднозначно однозначного.

Книга отнюдь не из легких!И не будь у меня патологического гипертрофированного хватательного инстинкта по отношению ко всему творчеству Набокова, не знаю, осилил бы я некоторые ее главы. Через чур клубок книги запутан, через чур в ней много проведено параллелей настоящего с прошлым (причем настоящее отнюдь не прозрачно). Но в этом имеется своя прелесть. Когда идешь сквозь густой туман "Дара", вытянув перед собой руки и неловкой поступью следуешь за эхом повествования Набокова, ты не знаешь во что упрутся твои ладони. То ли в сутуловатую фигуру Годунова-Чердынцева, то ли тебе кто-то подаст слегка трепыхающийся сачок, то ли автор заведет тебя в комнату к Зине, где "пахнет по-тургеневски". Иногда туман рассеивается и ты можешь отчетливо, во всех красках увидеть природу Тибета или серую повседневность Берлина. В "Даре" очень много эдаких подземелий и лабиринтов, в которых ты теряешься. Особенно легко заплутать в местах отождествления главного героя с самим Набоковым. К примеру в главе, где автор описывает отца Чердынцева.

"Дар" отчасти указывает нам на сложность жизни белой эмиграции, в особенности ее пишущей братии. Чего стоит одна пародия на писательские взаимоотношения в пятой главе, собрание которой завершается бедламом и взаимными оскорблениями. Однако, еще раз повторюсь, слишком много тумана. Отец главного героя, "Жизнь Чернышевского", бабочки и.т.д. заслоняют собой тяготы и нужду нашей интеллигенции за рубежом.

Не смотря ни на что, книгу однозначно стоит читать. Однако, с нее не стоит начинать знакомство с творчеством Набокова. Причины я описывал ранее. В "Даре", как это не избито звучит, ты ощущаешь все богатство, гибкость и живописность русского языка. Чувствуется скрупулезность, с которой подобрано каждое слово и каждая фраза в книге. С каждым абзацем вновь и вновь осознаешь весь гений набоковского пера. И в какой бы тупик оно тебя не заводило, "Дар" надолго останется в красном углу твоей памяти.