3.5

Самый спорный для меня момент в творчестве Олди — это их своеобразный стиль, особенно неуклюже проявившийся в этой, первой книге трилогии. Переделки русских пословиц на (псевдо)индийский лад ещё понять можно, за этим видится авторская задумка: показать, например, границы симулякра, напомнить, что это всё не только про древнюю Индию, а если совсем уж серьёзно, то не про неё вообще; в общем, просто на отсутствие чувства меры не спишешь.
С остальным труднее.
Шуточки-прибауточки, панибратские интонации рассказчика (что особенно отталкивает, когда рассказчиком выступает, например, бог Индра), ужасно ленивые средства выразительности, когда авторы словно бы в ассоциации играют, но главное — местами просто жуткая несочетаемость стилей:

Но Сатьявати молчала, не предпринимая попыток к сближению, челн рассекал струистую плоть, пряным ароматом тянуло от таинственной стены джунглей, подступавшей к самой кромке берега, и звёзды медленно смещались на ночном небе.

То есть, понимаете, сначала "не предпринимая попыток к сближению", а потом струистая плоть, пряный аромат и таинственная стена джунглей. Впрочем, надо отдать должное: уже во второй книге (которую я сейчас и читаю) стиль значительно выправился. Зато осталась другая проблема: чудовищные, ненужные и отвратительно написанные постельные сцены, которые вызывают чувство ужасной неловкости: как будто авторы вообще никогда с женщиной не были, а опыта набирались за просмотром даже не человеческого порно, а Animal Planet.
(О нужности и ненужности эротики тут можно, конечно, спорить, потому что "Махабхарата", которую, собственно, и перелагают Олди, да и вообще индийская мифология этой темы не стеснялась и не романтизировала, так что они вроде как вполне соответствуют. Но это вопрос предпочтений.)

Ну а теперь — к тому, ради чего я и грызу этот горький плод.
Мне нравятся герои Олди. Их чертам не хватает тонкости, они слегка гипертрофированы и очень уж откровенно несут заложенную авторами идею, но, как я уже говорил в старой рецензии на книгу "Герой должен быть один", в мифологическом антураже это более чем простительно: это оправданно.
Мне нравится психологическое развитие персонажей, которое ни на главу не останавливается. И пусть конечную точку нередко можно предугадать, всё же за процессом становления хочется наблюдать. Олди умеют в конфликт, они прекрасно знают, что делают. И когда эти герои-идееносцы сталкиваются друг с другом, они, среди прочего, рождают любопытное взаимодействие и, нередко, небезынтересные диалоги.
И самое главное — это, конечно, посыл. В сердце каждой книги Олди — глубокий гуманизм, восхищение человеком, который упрямо идёт против богов, судьбы и чужих страшных игр, и вера в то, что именно такой человек и победит: смелый, живой и настоящий, совершающий ошибки и раскаивающийся, то и дело теряющий верный путь, но всегда ищущий, страдающий, сомневающийся, живущий. Поэтому читать их всё же хочется — тем более что "Махабхарата" и сама по себе представляет пищу для размышлений о взаимовлиянии богов и людей, а уж в осмыслении Олди это становится и вовсе одной из доминирующих тем.
И я двигаюсь дальше: от Гангеи Грозного, которому был посвящён первый том, к наставнику Дроне.